Черное море

Гитлер в частном порядке проявлял сдержанность в отношении тех департаментов Третьего рейха, которые были заняты изготовлением новой версии истории. По большей части он оставлял подобные увлечения Розенбергу и Гиммлеру, чья одержимость археологией однажды вызвала у Гитлера вопрос: “Почему вы так стремитесь показать миру, что у нас, германцев, нет прошлого?” Однако Крым его будоражил. В апреле 1941 года, за два месяца до вторжения Германии в Советский Союз, было решено, что Крым следует отделить от России и передать марионеточному государству Украина. В июле, когда германские войска уже глубоко внедрились на советскую территорию, Гитлер лично провел стратегическое совещание, посвященное Крыму, на котором был в общих чертах одобрен проект “Готланд/Готенгау”. Что касается крымских татар, они были признаны расово неполноценными, как и евреи, но их депортацию предполагалось отсрочить, чтобы не оскорбить нейтральную Турцию, защищавшую татар на протяжении большей части их истории. Правда, истинная привлекательность готландского плана для Гитлера имела мало отношения к Черному морю: с помощью этого проекта Гитлер видел возможность разрешить дилемму Южного Тироля.

В 1918 году немецкоязычное население горных долин в верхнем течении реки Адидже было извлечено из обломков поверженной империи Габсбургов и преподнесено Италии победоносной Антантой в качестве своего рода взятки, обещанной Италии несколькими годами ранее за поддержку в войне против Центральных держав. Позднее население Южного Тироля поставило щекотливую дипломатическую задачу перед новым нацистским правительством Германии. Нацисты планировали решить проблему германских меньшинств, живших в других странах, или аннексировав их территории (как в случае Судетской области), или переместив их Heim ins Reich, то есть переселив внутрь расширившихся границ рейха. Но Муссолини был союзником Гитлера, и для южных тирольцев пришлось сделать исключение. Крошечные горстки палеогерманского населения из других долин Северной Италии (например, кимбры, предположительно, происходившие от того племени, которое Марий вырезал и рассеял в долине реки По в 101 году до н. э.) были переселены в Германию по взаимному германо-итальянскому соглашению. Однако итальянская граница, проходившая через Альпы по перевалу Бреннер, оставалась на своем месте, и южные тирольцы остались в Италии.

Этот компромисс не давал Гитлеру покоя, и теперь он нашел ему новое решение. Германцы Южного Тироля должны были переселиться в Готланд. Почему бы и нет? Там тоже были лесистые горы, плодородные долины, вода в изобилии. И там уже были виноградники, насаженные иностранцами – поселенцами Екатерины Великой – или русскими помещиками. Возможно, их продукция по своему качеству не могла сравниться с красным вином из Боцена и Мерана (Больцано и Мерано), обогатившим тирольских крестьян, но немецкое Fleiss[8] и мастерство должны были все изменить.

В конечном счете никакие немцы – ни тирольские, ни иные – в Крыму так и не поселились, однако готландский проект имел ужасные последствия. Когда‑то союз между крымскими татарами и османскими турками уничтожил Готию – теперь же крушение готландского плана обернулось необратимой катастрофой для крымских татар.

Группа армий “Юг” фельдмаршала фон Рундштедта вторглась в Крым в сентябре 1941 года. К ноябрю в руках немцев оказался весь полуостров, кроме Севастополя, который продержался до июля следующего года. Поначалу крымские татары приветствовали немецкую оккупацию – или, скорее, изгнание русской, советской власти – как собственное освобождение, и у них были веские основания для подобных чувств.

К 1854 году, спустя всего полвека после русской колонизации Крыма, татары составляли там не более 60 процентов населения. Это было связано как с сокращением их численности, так и с постоянно увеличивавшимся притоком русских и других европейских поселенцев. К 1905 году крымские татары превратились в меньшинство на своей собственной (как они полагали) земле. В конце XIX века возникло движение татарского “Национального пробуждения”, во главе которого встала интеллигенция; татары приветствовали революции 1905 и 1917 годов – скорее как ниспровержение репрессивной колониальной империи, чем как победу в классовой борьбе. Их ожидало разочарование. Революция 1905 года обнадежила татар, требовавших независимости или автономии, однако победа большевизма между 1917 годом и концом Гражданской войны в 1920‑м положила начало кровавым преступлениям и разорениям, которые не прекращались в Крыму при жизни двух поколений.