Черное облако

               — Нет, вы сами должны поехать. Доктор Кингсли будет э…э… можно сказать, польщен, если вы лично посетите его. Позвоните ему и скажите, что завтра утром вы будете в Кембридже и хотели бы получить консультацию по важному вопросу. Я думаю, это самый действенный путь и в то же время самый простой.

               После возвращения в Кембридж Кингсли был очень занят. Он с большой пользой провел те несколько дней, которые потребовались Королевскому астроному, чтобы привести в движение колеса политической машины. Он написал и отправил за границу множество заказных писем. Сторонний наблюдатель, вероятно, отметил бы два из них, Грете Йохансен в Осло и мадемуазель Иветте Хедельфорд в университет Клермон-Феррана. Только эти письма были адресованы женщинам.

               А Алексею Ивановичу Александрову письмо обычным способом посылать было нельзя. Кингсли надеялся, что и оно достигло бы адресата, хотя, когда речь заходила о письмах в Россию, никакой уверенности быть не могло. Правда, советские и западные ученые, после знакомства на международных конференциях, находили обходные пути и средства, позволявшие им переписываться. Как это им удавалось, оставалось тщательно скрываемой тайной, несмотря на то, что она была известна очень многим людям. Конечно, большинство писем успешно проходили цензуру. Но в том, что они дойдут, нельзя было быть абсолютно уверенным. Кингсли действовал наверняка.

               Больше всего писем Кингсли направил знакомым радиоастрономам. Он уговорил Джона Мальборо и его сотрудников заняться интенсивными наблюдениями приближающегося Облака, расположенного к югу от Ориона. Было нелегко убедить их взяться за эту работу. Радиотелескоп для наблюдений на волне 21 сантиметр в Кембридже только что вступил в строй, и Мальборо хотел провести на нем совсем другие исследования. Но, в конце концов, Кингсли удалось, не раскрывая действительной цели, переубедить его. Впрочем, когда радиоастрономы направили свой телескоп на Облако, ими были получены столь интересные результаты, что уговаривать Мальборо продолжать работу, больше не нужно было. Вскоре его группа работала уже практически круглосуточно. Кингсли едва успевал обрабатывать результаты наблюдений, извлекая важные для себя данные. На четвертый день наблюдений Кингсли завтракал с Мальборо, который пребывал в приподнятом настроении.

               Посчитав, что наступил подходящий момент, Кингсли заметил:

               — Пожалуй, пора подумать о публикации результатов. Но, по-моему, было бы совсем неплохо, получить сначала независимое подтверждение. Почему бы кому-нибудь из нас не написать Лестеру?

               Мальборо попался на удочку.

               — Хорошая идея, — сказал он. — Давайте, я напишу. Мне все равно нужно написать ему письмо по другому поводу.

               Кингсли знал, что Лестер претендовал на первенство в открытии сразу нескольких явлений, и Мальборо хотел воспользоваться случаем, чтобы показать, что и другие не лыком шиты.

               Мальборо и в самом деле написал Лестеру в Сиднейский университет. И то же самое сделал для верности (не сказав об этом Мальборо) сам Кингсли. Оба письма содержали один и тот же фактический материал, но Кингсли добавил несколько косвенных намеков, которые многое могли сказать человеку, знающему, чем грозит Черное облако, но не Лестеру, который об этом ничего не знал.

               На следующее утро, когда Кингсли вернулся в колледж после лекции, его окликнул взволнованный привратник:

               — Доктор Кингсли, сэр, вам пришло очень важное письмо!

               Это была записка министра внутренних дел, в которой сообщалось, что министр был бы рад, если бы профессор Кингсли согласился принять его в три часа дня.

               Для ленча слишком поздно, для чая слишком рано, видимо он сам приготовил мне хорошенькое угощение, подумал Кингсли.

               Министр внутренних дел был точен, чрезвычайно точен. Часы только били три, когда тот же самый, все еще взволнованный, привратник проводил его в комнату Кингсли.

               — Министр внутренних дел, сэр, — провозгласил он торжественно.

               Министр был одновременно и резок и тактичен. Он прямо перешел к делу.

               Правительство, естественно, удивлено, даже несколько встревожено докладом, полученным от Королевского астронома. Правительство высоко оценило замечательные аналитические способности доктора Кингсли, которые в полной мере проявились в этом докладе. Он, министр внутренних дел, специально приехал в Кембридж с целью, во-первых, поздравить профессора Кингсли с блестящим научным анализом этого странного явления, который он проделал, и, во-вторых, сообщить, что правительство хотело бы поддерживать постоянную связь с профессором Кингсли и иметь возможность советоваться с ним по столь важному вопросу.

               Кингсли понял, что ему остается принять с должной скромностью хвалебную речь и обещать сделать все, что в его силах.