Черное облако (другой перевод)

— Несмотря на то, — сказал он, — что консультации с Королевским обществом и желательны с многих точек зрения, нам нельзя забывать о том, что в этом случае информация о ситуации, которую на теперешней стадии лучше бы держать в тайне, неминуемо станет известной большому числу людей. Я думаю, что избежать этого нам не удастся.

Участники совещания согласились. А министр обороны поинтересовался, «какие шаги могут быть предприняты, чтобы гарантировать, что ни Королевский астроном, ни доктор Кингсли не смогут сеять панику, распространяя повсюду свою точку зрения на предполагаемые факты».

— Это тонкий и серьезный вопрос, — ответил премьер-министр. — И об этом я уже подумал. Потому, собственно, я и попросил министра внутренних дел присутствовать на совещании. Я намеревался обсудить с ним этот вопрос отдельно.

Все согласились с тем, что последний вопрос должен быть рассмотрен премьером и министром внутренних дел, после чего совещание было закрыто.

Министр финансов вернулся в свой кабинет в глубокой задумчивости. Из всех присутствовавших на совещании он один был серьезно встревожен, так как знал, сколь неустойчива национальная экономика и как мало нужно, чтобы ее развалить. Напротив, министр иностранных дел был воодушевлен. Он думал лишь о том, как прекрасно держался на совещании. Министру обороны обсуждение показалось бурей в стакане воды, во всяком случае, его ведомства предстоящие события пока не касались. Ему было непонятно, зачем его вообще пригласили. Министр внутренних дел был очень доволен, внутренне готовясь к дальнейшему обсуждению ситуации наедине с премьер-министром.

— Уверен, — твердо сказал он, — что мы отыщем закон, который даст нам право ограничить действия этих двоих: Королевского астронома и ученого из Кембриджа.

— Я тоже в этом уверен, — ответил премьер. — Ведь не зря свод законов существует столько веков. Но нам надо действовать как можно тактичнее. Я уже имел случай поговорить с Королевским астрономом. И намекнул ему насчет соблюдения государственной тайны, из его ответа я понял, что мы можем быть совершенно уверены в его осторожности. Но, по некоторым его замечаниям, можно сделать вывод, что с доктором Кингсли дело обстоит не так радужно. Ясно, что мы должны без промедления связаться с доктором Кингсли.

— Я немедленно пошлю кого-нибудь в Кембридж.

— Нет, вы сами должны поехать. Доктор Кингсли будет э…э… можно сказать, польщен, если вы лично посетите его. Позвоните ему и скажите, что завтра утром вы будете в Кембридже и хотели бы получить консультацию по важному вопросу. Я думаю, это самый действенный путь и в то же время самый простой.

После возвращения в Кембридж Кингсли был очень занят. Он с большой пользой провел те несколько дней, которые потребовались Королевскому астроному, чтобы привести в движение колеса политической машины. Он написал и отправил за границу множество заказных писем. Сторонний наблюдатель, вероятно, отметил бы два из них, Грете Йохансен в Осло и мадемуазель Иветте Хедельфорд в университет Клермон-Феррана. Только эти письма были адресованы женщинам.

А Алексею Ивановичу Александрову письмо обычным способом посылать было нельзя. Кингсли надеялся, что и оно достигло бы адресата, хотя, когда речь заходила о письмах в Россию, никакой уверенности быть не могло. Правда, советские и западные ученые, после знакомства на международных конференциях, находили обходные пути и средства, позволявшие им переписываться. Как это им удавалось, оставалось тщательно скрываемой тайной, несмотря на то, что она была известна очень многим людям. Конечно, большинство писем успешно проходили цензуру. Но в том, что они дойдут, нельзя было быть абсолютно уверенным. Кингсли действовал наверняка.

Больше всего писем Кингсли направил знакомым радиоастрономам. Он уговорил Джона Мальборо и его сотрудников заняться интенсивными наблюдениями приближающегося Облака, расположенного к югу от Ориона. Было нелегко убедить их взяться за эту работу. Радиотелескоп для наблюдений на волне 21 сантиметр в Кембридже только что вступил в строй, и Мальборо хотел провести на нем совсем другие исследования. Но, в конце концов, Кингсли удалось, не раскрывая действительной цели, переубедить его. Впрочем, когда радиоастрономы направили свой телескоп на Облако, ими были получены столь интересные результаты, что уговаривать Мальборо продолжать работу, больше не нужно было. Вскоре его группа работала уже практически круглосуточно. Кингсли едва успевал обрабатывать результаты наблюдений, извлекая важные для себя данные. На четвертый день наблюдений Кингсли завтракал с Мальборо, который пребывал в приподнятом настроении.

Посчитав, что наступил подходящий момент, Кингсли заметил:

— Пожалуй, пора подумать о публикации результатов. Но, по-моему, было бы совсем неплохо, получить сначала независимое подтверждение. Почему бы кому-нибудь из нас не написать Лестеру?

Мальборо попался на удочку.

— Хорошая идея, — сказал он. — Давайте, я напишу. Мне все равно нужно написать ему письмо по другому поводу.