Черное облако души

– Да, Андрей, слушаю. Да. Что? Даже так? Ну ясно. Ладно, будем работать. – Она отключила вызов и в упор уставилась на Никиту, жадно хватающего ртом воздух. – Говорите, Свиристелкина? Вы хоть паспорт ее видели? Откуда она взялась у вас в квартире? Явно не через агентство. Договор есть?

– Нет, договора нет. – Никита Кузьмич с трудом перевёл дух. Лоб его покрылся испариной, по спине тек пот. – Мы просто… просто познакомились… в переходе, она там пела. Разговорились. Она сказала… ищет комнату, ну мы с женой и решили, что можем… взять ее к себе, за небольшую плату. – Никита не помнил, что говорил. Руки у него тряслись, язык отяжелел и не слушался.

Петровская молча смотрела на него, и в ее взгляде читалось брезгливое сочувствие.

– В каком переходе она пела? Надеюсь, хоть это вы помните?

– Помню. У метро «Арбатская». А… почему… почему вы все это спрашиваете?

– Почему? – Петровская презрительно хмыкнула. – Да потому, что мы не можем найти ее в базе. Вы, я так понимаю, свою жиличку не регистрировали.

– Нет.

Никита вспомнил, как давно, в самом начале Владиной жизни у них, он предлагал сделать ей временную прописку, но она в ответ беспечно махнула рукой:

– Зачем? В колледже есть общага. Поступлю, там и зарегистрируюсь.

– Нет, – повторил он упавшим голосом. – Она говорила, что зарегистрируется в общежитии колледжа.

– Какой колледж? – тут же поинтересовалась Петровская.

– Джазовый, на Ордынке.

– Сейчас проверим. – Она снова достала телефон: – Андрей. Позвони в джазовый колледж на Ордынке, узнай, числится ли в общежитии Свиристелкина Влада Леонардовна. Вообще все о ней разузнай как можно подробней. Потом зайди.

Трубка в ответ утвердительно крякнула, послышались гудки. Воцарилось напряженное молчание. Петровская придвинула к себе стул и села напротив Никиты. Тот с преувеличенным вниманием принялся разглядывать свои руки. Минут через пять в дверь постучали. Вошёл давешний богатырь, который приносил Никите воду с валерьянкой.

– Нет такой в общежитии, – доложил он Петровской.

– А среди студентов?

Парень покачал головой:

– И среди студентов тоже нет.

– Как нет?? – Никита Кузьмич вскочил со стула. – Как это нет? – выдохнул он прямо в спокойное, бесстрастное лицо следовательши. – Это ложь!! Она же училась там! Ходила на занятия! Проверьте ещё раз! Они могут ошибаться.

– Не могут они ошибаться, – устало, но терпеливо проговорила Петровская. – Успокойтесь. Сядьте, а то вам станет нехорошо. Садитесь. – Она силком усадила Никиту обратно на стул. – К сожалению, это не ложь, такое случается сплошь и рядом. Москва наполнена мошенниками и аферистами. Ваша Свиристелкина – одна из них. Не удивлюсь, если она приложила руку к тому, что ваша супруга свалилась с лестницы.

– Нет!! – Никита отшатнулся от неё и больно ударился о край стола. – Не говорите так! Не надо!! Нет!

Он вдруг понял, что выглядит в высшей степени странно, столь бурно реагируя на то, что квартирантка оказалась обманщицей, и с трудом заставил себя замолчать. В ушах у него шумело так, будто рядом плескалось разбушевавшееся море. Вероятно, вид у него был совсем неважнецкий, потому что Петровская неожиданно смягчилась.

– Ладно, – проговорила она чуть доброжелательней, – на сегодня хватит. Можете ехать домой. Завтра у вас произведут обыск. Если вдруг Свиристелкина объявится или выйдет на связь, тотчас звоните мне. Вот номер. – Она протянула Никите визитку.

Тот трясущейся рукой взял ее и, тяжело поднявшись, вышел из кабинета. В коридоре ему пришлось сесть на банкетку и просидеть минут десять – его продолжало тошнить, в левом боку ощущалась тяжесть. Никита Кузьмич сунул под язык таблетку нитроглицерина и, дождавшись, пока она подействует, заковылял к выходу.

Оказавшись на улице, он первым делом достал телефон и позвонил Владе, но та по-прежнему была вне доступа. Никита вызвал такси и поехал домой. Зайдя в квартиру, он почувствовал, что не может больше сдерживаться, и разрыдался. Шоколад в смятении прыгал рядом, лизал ему руки и лицо, иногда жалобно поскуливая. В углу прихожей сиротливо стояла ёлка, от неё шёл упоительный аромат. Никита Кузьмич проглотил слёзы, откашлялся и набрал номер Куролесова.

– Ну как подарок? – бодро отозвался тот. – Хозяйка довольна?

– Саня, беда. Можешь приехать? Прямо сейчас…

– Что такое? – В голосе Куролесова послышалось беспокойство. – Что случилось, Кузьмич?

– Надя… она… господи, этого не может быть… – Из глаз Никиты снова хлынули слёзы.

– Что с Надеждой Сергеевной? Ей плохо? Она в больнице?

– Она… погибла, Сашка. Упала. С этой чертовой стремянки упала, и прямо головой.

– Да ты что! Ужас какой. Держись, Кузьмич, я еду! Держись!!

Никита Кузьмич отложил телефон и зашёл в комнату. При виде кровавого пятна на паркете ему сделалось нехорошо. Он уцепился за дверь и медленно сполз на пол. В таком виде и нашёл его Куролесов, примчавшийся за десять минут. Он поднял Никиту с пола, раздел, уложил в постель, принёс горячего чая с мёдом.