Черное озеро (СИ)

Катунь кивает, показывая на друга взглядом. Я подхожу ближе, пряча дрожащие руки в глубоких карманах штанов. Вокруг царит запах трав и крови. Кажется, он никогда отсюда не выветрится.

Слава Богам он жив.

Амур распахивает глаза. Я не ожидал, что взгляд его будет столь пронзительно вменяемым. Друг едва поворачивает голову, демонстрируя громадные швы на левой стороне лица. Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не отшатнуться. Полосы смахивают на горную гряду. Неаккуратно сшитая кожа бугрится и, местами, едва срослась. Амур шепчет, но я не понимаю ни слова. Мне приходится наклониться так близко, что я чувствую каждый его вдох и выдох кожей щек.

«Зачем вы дали ей помочь мне? лучше…»

Его интонация ровная. Друг повторяет одно и то же, словно находясь под гипнозом. В ужасе смотрю на Катуня, замершего у кованного изголовья кровати.

— Лучше? — переспрашиваю у него я, медленно разгибаясь. Вновь смотрю на Амура. Правая его лица сторона ни коем образом не выдает ни намека на произошедшую трагедию. Такая же идеально бледная, как и раньше, выдающая в нем аристократа. Замечаю слезы, собиравшиеся в уголках зажмуренных глаз

— Лучше бы я умер.

Слезы скатываются по скулам и впалым щекам, когда Катунь повторяет:

— Он говорит это с того момента, как очнулся.

Перевожу взгляд на друга, сжившего челюсти так сильно, что едва зажившие швы оскаливаются и того гляди не лопаются. Его сухие, истрескавшиеся губы повторяют без остановки.

— Зачем вы дали ей помочь мне? Лучше бы я умер.

Лучше бы я умер.

Лучше бы я умер.

Лучше бы я умер.

Клянусь, я не слышал ничего страшнее.

Глава 13. Е.Л. Стивер.

Нева с самого утра не выпускает фляжку из рук. Это могла бы стать поводом для беспокойства, если бы она не была самым лучшим наездником, которого я только встречал.

На фоне княжны я, конечно, выгляжу неважно.

Вспоминая день, когда я впервые в свой жизни увидел то, что северо-восточные жители Райрисы зовут Дикими приступами, по спине пробегает холодок. Запах гнили и нескончаемый смех. Но недавний инцидент был в десятки, а то и сотни раз хуже.

— Как вы? — обращаюсь к княжне, вспоминая то, как ловко она выхватила из моих рук один из увесистых топоров и снесла голову обезумевшей крестьянке. Нева отвечает не оборачиваясь.

— Отлично. — она протягивает через плечо серебряный сосуд мне.

— Нет, спасибо. Меня и без того укачивает езда верхом.

Романова мило хихикает, но не убирает фляжку.

— Выпей и поспи.

— Ты пьешь не для того, чтобы спать. — отмечаю я, но все равно принимаю ее предложение.

— Верно. Так проще забыться.

Делаю пару больших глотков, морщась от горечи. Княжна забирает бутыль обратно и прячет в седловой сумке. Мы едем еще какое-то время в тишине, пока я не осознаю легкую усталость, обрушившуюся на меня словно снег на голову. Оглядываюсь по сторонам, но вокруг нет ничего кроме деревьев. Топот кобылы начинает меня укачивать, и я сам не замечаю того, как засыпаю.

***