Черное озеро (СИ)

Мама могла бы выйти замуж за другого мужчину. Она бы не плакала все вечера на пролёт и не вздрагивала из-за стука в дверь и навязчивых телефонных звонков. Она могла бы быть счастлива, если бы не я.

Иногда, ночами, я спрашивала себя — зачем я это делаю? Может, причина действительно ничтожна? Я поторопилась с выводами?

А потом я брала в руки лист бумаги и пыталась выудить из памяти все надуманные претензии.

Образы вспыхивали на листах, и я тушила их слезами.

Единственное, о чем я жалею — я не была достаточно сильна духом, чтобы прекратить всё раньше.

***

Вода заполняет легкие, обжигая внутренности. Сердце бьется в ушах, и я не могу проглотить всю воду вокруг. Я дергаюсь, пытаясь всплыть, но лишь быстрее иду ко дну. Вокруг нет ничего. Темнота. Только звуки вырывающегося из легких воздуха и звон цепочки на руке, отдающийся глухим эхом в покидающем тело разуме.

Я просыпаюсь, рывком поднимаясь в постели. Тело содрогается от страха. Меня прошиб холодный пот. Убираю прилипшие ко лбу пряди волос и понимаю, как сильно дрожат руки.

Проклятый Амур, гори в Аду.

Половицы скрипят под ногами, когда я поднимаюсь. Бреду к окну и смотрю на непроглядную темень за стеклом. Сколько сейчас времени? Сколько я проспала? Вздрагиваю, когда замечаю Неву в отражении. Оборачиваюсь. Княжна сидит на краю постели, сложив руки на коленях.

Почему я не увидела ее раньше?

Ее спина ровная, а подбородок задран наверх. Бесцветное лицо со скучающим видом уставилось в потолок. Алое платье смято, но ничто не может испортить ее поистине аристократичный внешний вид.

Какой бы она была в «нормальном времени»?

— Ждала, когда сама заметишь. Не напугала? — говорит она медленно, растягивая слова. Я сажусь в свою кровать, едва начавшую остывать после того, как я ее покинула.

Холод сковывает тело. Вода. Кругом вода. Она повсюду: снаружи и внутри меня.

Вздрагиваю, отгоняя воспоминание подальше от себя, будто оно было зверем, которого можно напугать.

Вода. В лёгких, повсюду. Одежда развевается сетью, тянущей меня на дно. Ил, вязкий и густой. Холодные губы Разумовского и жгучая боль в груди, когда сердце просыпается.

— Нет. Сейчас ночь?

— Вроде того. — вздыхает Нева, сжимая в тонких белых пальцах ткань своего одеяния. В полумраке она кажется настолько бледной, что я ловлю себя на мысли о схожести ее и приведения. Молчание затянулось на неприлично большой срок, прежде чем Нева решается заговорить.

— Мы снова поругались. — трудно было не заметить, что слова выходят из нее с трудом. Кажется, будто она пересиливает себя, чтобы открыться мне. — Он не понимает меня. Совсем. А я не могу объяснить нормально, ибо каждый раз… у всего плохого, что произошло в моей жизни — его лицо. Я не смогу построить семью. У всех мужчин — его лицо, понимаешь? У них у всех его трусливое сердце и руки, которые только и тянутся, чтобы сломить меня.

Я, выбитая из колеи то ли кошмаром, то ли неожиданным откровением, молча разглядываю собеседницу. Та продолжает, так и не дождавшись ответной реакции.

— Он предложил перемирие. Урод.

Киваю, понимая о ком идет речь. Мален. Друг Разумовского из темницы. Расправляю рубашку, смятую во сне, и стараюсь сконцентрироваться на сказанном княжной.

— Может вам стоит поговорить? Ну, обсудить все произошедшее и закончить со всем этим. Расставить рамки, чтобы он не лез к тебе и не говорил с другими о вас.

Бесцветная девушка задумчиво кидает, хоть на ее лице поначалу и проскакивает несогласие.

— Может ты и права. Скажу ему, чтобы держался подальше и молчал.

Княжна поднимается и вмиг становится такой высокой, что едва не подпирает затылком потолок.

— Тебе просто нужно время. — добавляю я, спуская ноги с постели на пол. Сквозняк заставляет меня мысленно вернуться в заводь.

Я едва не умерла.

Нева издает смешок, запуская длинные пальцы в складки платья.

— Ни у кого нет в распоряжении столько времени, чтобы я простила его.

Узнаю в ее тоне манеру речи Амура и невольно улыбаюсь.

— Я и не говорю прощать его. Но, согласись, глупо постоянно злиться и тратить свое время на него. Ты достойна лучшего.

Княжна смущенно улыбается, кусая нижнюю губу, а после отводит взгляд к дверному проему.

— Может ты и права. Я заслуживала лучшего. Сейчас я не достойна и его.

***