Черное платье на десерт

– Помолчи, не сбивай меня. Так случилось, что события последних дней связаны с твоей пропавшей любовницей или возлюбленной, которую зовут Елена Пунш.

– Я не уверен…

– А я тебя и не спрашиваю ни о чем. Женщина, которую убили на Набережной, – вылитая Пунш. В вас с Валентиной стреляли на кладбище возле могилы Елены Пунш. Только что ты мне рассказал о расстреле дома в Свином тупике, где жил тот самый цыган, который приносил деньги Елене Пунш. Не слишком ли много совпадений? Кстати, откуда ты знаешь, что этот тот самый цыган, который приходил к твоей подружке?

– Вы прямо держите меня за идиота. Как вы думаете, если к моей, как вы выразились, подружке приходит какой-то тип с серьгой в ухе и приносит деньги, должен я хотя бы попытаться узнать что-нибудь о нем? У меня на рынке много знакомых, они тоже знали этого цыгана, но вот чем он конкретно занимался и на чем делал деньги – не знали. Единственное, что мне удалось о нем узнать, так это то, что он несколько раз перепродавал иностранные машины, и все. Но на этом большой бизнес не сделаешь. Он же не гнал их из Германии или Белоруссии, а просто продавал, как мне думается, свою, чтобы купить новую. Судя по тому особому положению, которое он занимал в городе, можно предположить, что у него была московская «крыша». Во всяком случае, его никто из наших никогда не трогал. А тут вдруг расстреляли целый дом…

– Понятно.

Ей стало стыдно за то, что она, следователь по особо важным делам областной прокуратуры, работающая с большой сетью агентов, никогда и ничего не слышала ни о каком цыгане из Глебучева оврага. Причем не простом цыгане, а имеющем московских покровителей.

– Как видишь, слишком много фактов, указывающих на связь твоей Пунш с этими событиями. А потому предлагаю тебе свою помощь в обмен на твою. Ты помогаешь мне найти Пунш, а я в свою очередь постараюсь разобраться с делом Блюмера и выйду на конкретных людей, которые помогут тебе опротестовать доверенность. Но предупреждаю сразу – дело очень сложное, требует больших денег. Ты, кажется, заикнулся о том, что у тебя на юге что-то осталось? Так вот, не прибедняйся, а действуй. Переведи оставшуюся недвижимость в деньги, а я посоветую тебе, к какому адвокату лучше всего обратиться. Я же в свою очередь разработаю план в помощь этому адвокату, и мы вместе попробуем доказать, что все договоры купли-продажи твоей недвижимости не имеют юридической силы. Ты согласен?

– Я бы и так искал Лену, разве вы не понимаете?..

– Не знаю, как бы ты ее искал, но ваш визит на ее могилу мог бы закончиться трагически, согласись…

– Другими словами, я должен искать Пунш вместе с вами и пользуясь вашими методами и вашим прикрытием?

– Разумеется. Но самое главное условие состоит, конечно, не в том, чтобы ты нашел ее…

– Я понял. Я все понял. Вы хотите, чтобы я нашел ее и сдал вам?

– Примерно так.

– За кого вы меня принимаете?

– За человека, который потерял голову из-за женщины, – раз; потерял все, что у него было, из-за этой же самой женщины, – два; чуть не потерял жизнь из-за этой самой женщины, – три. И вдобавок подставил под пули мою племянницу…

– Это все ваши предположения.

– Но Блюмер перед смертью несколько раз встречался с женщиной, точной копией Пунш. Я показывала ее фотографию адвокату, работающему в одной конторе с Блюмером и видевшему его незадолго до гибели; так вот, он утверждает, что…

– Как зовут этого адвоката?

– Костя Галицкий.

– Галицкий? Да я же отлично его знаю! И что же он утверждает?

– Ну хорошо, не утверждает, а предполагает, что твоя любовница наняла Блюмера, чтобы ограбить тебя. Вот такая банальная история.

– Галицкий – хороший адвокат, он вел несколько моих дел, и ему можно верить. Но поверить в то, чтобы Лена захотела меня ограбить, – не могу. Зачем ей мои деньги?..

– Неправильные вопросы ты задаешь, Варнава. Я бы на твоем месте спрашивала о другом, причем спрашивала именно себя: как я мог подписать доверенность? Как? Разве что был пьян?..

В комнате внезапно стало тихо, если не считать чуть слышного дыхания: Варнава с отрешенным видом смотрел в окно. Изольде показалось, что где-то там, за окном, за клубящимися облаками, он увидел свою Лену и мысленно задал ей этот вопрос; и все же нет, не этот вопрос он задавал ей, посылая нежный и грустный взгляд в пространство. Он спрашивал ее о другом. О том, что не понимает, как могла она бросить его и обречь на такие муки, исчезнув так же неожиданно, как появилась в его жизни.

Как много бы она дала за то, чтобы таким вот пронзительно-чувственным, ищущим взглядом он искал не Пунш, а ее, Изольду Хлудневу.

Прорвавшись сквозь дурман страсти и безрассудства, вдруг неожиданно и в то же время как бы вполне закономерно обозначилась мысль о Валентине, мысль, которая тут же каким-то глубинным подсознательным чувством была возведена в степень упрека: а ведь она совсем забыла о ней, о своей любимой племяннице, забыла и… предала.

Изольда схватилась за голову, не думая о том, где и с кем находится. И тут же услышала:

– Мне надо подумать. И все вспомнить.

Глава 6