Черное сердце

Он видел перед собой расчлененный труп женщины, которая какое-то время пыталась быть его матерью, он видел искаженное мукой лицо своего названного брата, и гнев в его душе, как холодные и теплые струи подводных течений, смешивался с жалостью. Впервые с того момента, когда Киеу внезапно и вопреки желанию Эллиота ворвался в его жизнь, он испытывал к нему любовь — любовь, которая пересиливала ужас и мерзость перед деяниями брата. Ошеломленный обрушившимся на него новым, непривычным чувством, он рассказал Киеу правду: Киеу имел право знать ее.

— Это была ложь, — начал он. — То, чему тебя учили, и то, что тебе рассказывали. О твоем происхождении. О том, как человек, которого ты называешь отцом, нашел тебя.

Он достал из кармана смятые страницы и протянул их Киеу. Тот удивленно склонил голову набок, дыхание его замедлилось.

— Рассказывай, — приказал он. — Рассказывай все.

И Эллиот рассказал, потому что считал, что поступает правильно. Он рассказал названому брату, как Макоумер участвовал в операции по обнаружению и уничтожению некоего японского мастера боевых искусств по имени Мусаши Мурано. Отряд добрался до лагеря красных кхмеров, но оказалось, что Мурано уже мертв. Однако командир отряда, будучи человеком предусмотрительным и дальновидным, приказал одному из своих людей в течение десяти дней наблюдать за лагерем — он хотел быть уверенным, что смерть Мурано — не дезинформация красных кхмеров. Человека, который наблюдал за лагерем, звали Делмар Дэвис Макоумер.

— Вот как отец узнал о твоем существовании, — рассказывал Эллиот. — Это была не случайная встреча, как ты считал все эти годы. Ты был лучшим и самым способным учеником Мурано, и он решил использовать тебя, использовать в будущем. И он искал способ заманить тебя в ловушку и расположить к себе. Он нашел такой способ. Он подставил твоего старшего брата, распустив слухи о его предательстве — он отлично знал, что эти слухи дойдут до красных кхмеров. Твой брат не был предателем, красные кхмеры убили его, потому что поверили в ложь, которую им подбросил отец. Не им было состязаться с ним в хитрости и коварстве. Он прилетел на американском бомбардировщике «Б-52», разгромил лагерь и уничтожил тех, кто казнили твоего брата. Этим он сумел завоевать твое расположение, затем — доверие, а чуть позже — преданность.

Мне очень жаль, — Эллиот был искренен. — Справедливости не существует, а под ногами — не земная твердь, на которую можно ступить без страха: мы идем по минному полю. То, чего ты хочешь, к чему стремишься, никогда не сбывается. А в самом конце ты остаешься один на один с собой, и нет никого, кто помог бы тебе вырваться из ада сомнений.

Эллиот пристально смотрел на Киеу, пытаясь понять, какой эффект произвели его слова. Он очень хотел верить, что правда так или иначе поможет камбоджийцу, что он наконец сумеет справиться с собой, примет решение и будет действовать в соответствии с ним. Увидев своими глазами, что здесь произошло, Эллиот чувствовал, что, еще мгновение, и он больше не выдержит бремени информации, которую узнал из бумаг отца. Эта информация не принадлежала ему. Сейчас он отчетливо понимал, что выполнял роль ее хранителя, вручающего знание тому, кому оно принадлежало по праву. Я так решил, подумал Эллиот, и остался доволен тем, как прозвучала эта мысль. Она представлялась ему очень значимой, в ней был заложен глубокий смысл, сводившийся к тому, что, не вмешайся он, и события могли бы развиваться в совершенно ином направлении.

А Киеу... Киеу ни на секунду не усомнился ни в одном слове Эллиота. Несмотря на то, что каждое из них противоречило тому, во что он верил все эти четырнадцать лет, он сумел почувствовать в них правду. И понял значение того, что сделал для него Эллиот.

Из глубины души снова поднималась черная муть. Киеу знал, что очень скоро не сможет управлять собой. Послышалось тонкое, пока еще невнятное пение струн. В глазах сверкнули яркие вспышки напалма, послышался крик сгорающего заживо кхмера, потянуло запахом жареного человеческого мяса, «бум-бум» — стучали дубинки его соотечественников, которые весело забивали Сама. А потом настал страшный момент, момент, длящийся целую вечность, когда в наступившей тишине все вдруг повернулись к нему, а Рос протянул свою заляпанную кровью дубину и, указав на неподвижно лежащее в грязи окровавленное тело, сказал: «Давай, покажи чего ты стоишь. Докажи свою верность новому порядку. Бери дубинку. Закончи то, что мы начали. Убей эту собаку, этого прихвостня империалистов, которые хотели накинуть удавку на шею кхмерского народа».

Сколько же раз он просыпался от этого кошмара! Киеу на негнущихся ногах делает несколько шагов, протягивает дрожащую руку, в которую ложится тяжелая дубинка, он чувствует ее вес, шероховатую ручку. Когда он поднимает оружие над головой, птицы с пронзительными криками срываются с вершины дерева.

Все существо его разрывается от страшного немого вопля, и дубина со свистом рассекает воздух, с глухим ударом обрушиваясь на затылок любимого брата! Бум!