Чёрное сердце (СИ)

Хотел смотреть куда угодно, только не на нее! На бревенчатые стены хижины покрытые мхом и лишайником, на разбросанные по полу лоскутные коврики. На собственную длинную мантию, скрывающую тело от шеи до кончиков пальцев на ногах. Ткань тяжелая и дорогая, стелилась следом за ним и переливалась на свету.

— Отец меня убьет, Рэб! Вернее, он сначала убьет дитя, — она вдруг почувствовала, как кровь ломится ей в виски глухими, ритмичными толчками, да и мышцы уже не казались такими дряблыми и беспомощными, как за минуту до этого. Вместе с ощущением жизни к ней вдруг как-то разом вернулись все страхи.

В груди тут же заныло и болезненно похолодело. Он нервно провел по своим густым длинным волосам, скрученным в изящный узел на макушке.

— Кара, тебе пятнадцать… Отец простит тебя! У тебя вся жизнь впереди! — он ощутил, как лоб покрывается каплями влаги.

В хижине было влажно, пахло деревом.

— Кого ты пытаешься обмануть, Рэб? — с трудом проговорила она, и ее глаза быстро налились слезами. — Ты тоже из семейки помешанной на чистой крови. Мой папочка решит, что такое отродье от иномирца, опозорит семью и избавится от него. Поэтому я решила, что сама лишу себя жизни. За то, это будет полностью мой выбор.

Тишина холодной хижины, как и дождь, заставляла ее поеживаться. От бушующего ветра старая лачуга “стонала”. Построена она была из сосновых бревен и балок, выложенных в два этажа, а хлипкая крыша покрывалась сеном и редким рогозом.

Это было тайное место, про которое раньше знал только он! Однажды бродя по зачарованному лесу наткнулся на этот домик. Потом показал его своей лучшей подруге детства — Каре…

Посреди потолка висела люстра из двух досок, сложенных накрест и восьми свечей с которых постоянно капал воск. На этой чудо-люстре, так и остался болтаться несчастный кусок веревки.

— Ты должна была сразу мне все рассказать! — в глубине его глаз затаилась серьезность.

— Я знаю, что доставила бы тебе кучу хлопот, Рэб. Не хочу становиться обузой, — все тем же убитым голосом, объяснила она.

— Перестань! Ближе у меня друзей нет, и не будет, — печально улыбнулся.

Улыбка его была удивительно сердечной — потому что улыбались не только губы, но и светлые, с искорками в глубине, глаза.

— Лучше скажи, ты хочешь родить этого ребенка?

Она отвела глаза. Он вернул ее милую головку в исходное положение. Спросил еще раз!

— Да, я хочу, чтобы дитя родилось! Очень хочу, Рэб! Я ему даже имя придумала… Тонг!