Чёрное серебро (СИ)

— Что, моя Белоснежка не в настроении? — тихо засмеялся он. — Ничего, это вполне поправимо.

Просунув диванную подушку под ягодицы брата, Богдан достал из кармана тюбик смазки и спустя пару секунд уже гладил бёдра Кости скользкими пальцами. Он никуда не спешил. Легко удерживая вздрагивающее тело, Богдан погрузил палец в тугую жаркую глубину и задержал на пару секунд. Костя прикрыл глаза, ощущая дрожь в вывернутых руках. Он ничего не мог поделать со стыдом, паникой и тянущим сладким томлением, зарождающимся внизу живота. Богдан вытащил палец и тут же вставил его опять с тихим мокрым звуком, осторожно массируя влажные стенки ануса. Свободной рукой он гладил член брата, продолжал сжимать и трогать, упорно добиваясь ответной реакции настойчивыми ласками.

Костя не мог заставить собственное тело оставаться безучастным. Его член отвердел и стал влажным. Довольно хмыкнув, Богдан вытащил палец и, добавив смазки, вставил сразу два, жадно ловя сорвавшийся с губ брата короткий всхлип.

— И это всё, малыш? — наклоняясь к лицу Кости, прошептал он. — Кого ты стесняешься? Забудь, я всё равно не позволю тебе молчать.

Расстегнув брюки и приспустив трусы, Богдан вытащил полностью готовый, подрагивающий от нетерпения член. Пошире раздвинув ноги брата, он втиснулся между ними, медленно толкнулся и вошёл в подготовленное растянутое тело.

Костя вскрикнул, быстро опомнившись и прикусывая щеку изнутри, но это не слишком помогло. Стоны и всхлипы продолжали срываться с его губ. У него не было даже возможности зажать рот рукой.

Богдана тоже выдавало сбившееся тяжёлое дыхание. Он ритмично двигался, раздвигая мощными толчками тугие стенки заднего прохода и наслаждаясь их узостью и теснотой. Хорошо зная, куда следует надавить, он немного изменил угол проникновения и упёрся в простату, повторяя это движение много раз и намерено стимулируя самую чувствительную точку в теле брата.

Перед глазами Кости замелькали разноцветные искорки. Смесь унижения и навязанного удовольствия была слишком яркой. Богдан удерживал его за ягодицы, не позволяя сдвинуться ни на миллиметр, и вгонял свой член до упора, вжимаясь влажным пахом в живот, судорожно вздрагивающий от коротких спазмов подступающего оргазма. Он был слишком глубоко, и его было слишком много. У Кости не было никакого другого выбора, кроме как подчиниться чужому желанию и безжалостной воле брата, покорно принимая каждое движение его влажной твёрдой плоти внутри своего тела. Руки Богдана успевали везде и всюду, жадно стискивая и оглаживая его ягодицы, живот и пульсирующий, истекающий влагой член. Наслаждение было уже совсем близко и вскоре накрыло обоих ослепительной вспышкой.

Когда всё закончилось, Богдан освободил руки Кости и притянул его к себе, запуская руку в тёмные взъерошенные волосы. В его взгляде всё ещё плескалась бесконечная жажда обладания, которую не испепелило даже бушующее секунду назад пламя.

— Ты ведь всё правильно понял, Костя? — заглядывая в глаза брата, хрипло спросил он. — Считай это уроком. Надеюсь, хоть на этот раз ты сделаешь правильные выводы и перестанешь сопротивляться и пытаться сбежать. Всё это бесполезно, малыш. Ты мой, и так будет всегда.

========== Глава 23 ==========

Несколько дней прошли как в тумане. Костя что-то делал, посещал институт и сидел на парах, почти не слыша тем лекций. Он ехал домой сразу же после занятий и никуда не ходил. Равнодушно заглядывал в учебники, страницы которых словно окрасились в серые тона, ел, не замечая вкуса, и чувствовал постоянную апатию. Время шло, а он не мог, да и не хотел вырваться из этого заколдованного круга.

Богдан вёл себя на удивление нормально, почти как раньше. Ни к чему не принуждал и был предельно вежлив и заботлив до тошноты. Постоянно подсовывая яблочный пирог и какие-то мелкие подарки, он словно извинялся за произошедшее в кафе, но Костя понимал, что брат не чувствует себя виноватым. Наверняка он был на сто процентов уверен, что провел необходимый урок, применяя насилие и унижение как метод воспитания. Не замечая многих повседневных мелочей из-за своего депрессивного состояния, Костя видел, как сильно изменился Богдан. Разговаривая со Светой, Артёмом и остальными, вне зависимости от того, кем они были — подчиненными или друзьями, он вёл себя в лучших традициях всесильного хозяина жизни, чередуя снисходительную насмешку с равнодушным высокомерием. Несколько раз брат задерживался допоздна, а когда возвращался, от него пахло духами Дианы Глуховой. Костя не обманывался и по этому поводу. Он понимал, что никакие свидания Богдана с этой девушкой не гарантируют ему послабления контроля или хотя бы обманчивой иллюзии свободы. Его место было по-прежнему в клетке.