Чёрное солнце

– А разве так не будет хуже?.. – я сама не верила в свои слова. Клод надел на меня свою шляпу и взял меня за плечи.

– Будет, конечно же, будет, – он не знал, что мне ответить, он был слишком мал, чтобы отвечать дельно, хотя был совсем неглупым ребёнком.

В будущем я провела с ним достаточно времени, чтобы понять все, о чем он говорил. В четырнадцать лет мы снова собирали вишню.

– Ну слушай, это совсем уже несерьезно, – в голос хохотала я, сидя на ветке старого дерева, пока он собирал и ел через одну, – ты же не маленький, чтобы вишню собирать!

– Да какая разница, – выплёвывая в сторону кость, буркнул он, – им бы только дураком меня выставить.

Понимать, что Клод невероятно красивый и крутой, я начала лет в десять. Он был одним из тех, с кем было не противно и даже интересно разговаривать, пусть даже и на ерундовые темы. Он читал много книг, много знал, знал потайные ходы в поместье, рассказывал о людях, давал мне всякие интересные книжки. Родителям не нравилось то, что я общалась в основном с ним, но тогда все их внимание было занято младшим, новоиспечённым братцем, и я плавно отодвинулась на дальний план к остальным.

– Ты знатный нудила, но им разве заняться нечем, кроме как тебя позорить?

– Не знаю, мне в последнее время сложно думать.

Он глянул на меня.

– Что, даже и гнобить не будешь?

Я поменяла ноги.

– Надо мне это, – я пыталась произносить всякие ядовитые фразы как можно самодовольней, чтобы все видели, что мне все равно на них, и я до ужаса загадочна. В какой-то мере мне не хватало внимания родителей, это было вполне объяснимо, лишь спустя время я поняла, что пыталась его привлечь, безуспешно, разумеется.

Он улыбнулся.

– Скоро осень.

– Не любишь осень? – казалось бы, зачем задавать такие вопросы тому, с кем ты с самого утра до позднего вечера, и вы все время разговариваете, но Клод любил отвечать по-разному.

Сейчас он как-то странно пожал плечами.

– Ещё больше времени в поместье, среди четырёх стен. Дни короче…

– Зато можно встречать рассвет! – перебила я его. Он промолчал. Рассвет мы встречали за завтраком, за неприятной жидкой кашей с орехами и сухофруктами, ядовитым молчанием, и взахлёб рассказывающим что-то маме Люком. – Что ты сейчас читаешь?

– Книжку, которую привез недавно.

– О, это та, «Гарри Поттер»? – я была от него в восторге.

– Угу, мне не очень.

– Как! – для меня это было большим потрясением, Гарри Поттер был для меня чуть ли не примером для подражания, интереснейшим человеком! Книгой, с прекраснейшим сюжетом, интересными персонажами, я жаждала продолжения, но Клод… его мнение всегда заставляло задуматься. – Ты что…

Он поморщился и помотал головой.

– Тебе не нравится Гарри?

– А тебе, смотрю, нравится, – я улыбнулась. – Ну ничего, это нормально. Это пройдёт.

Он мне определённо не нравился в тот день.

– Ты какой-то… мрачный. Очень уж с тобой нудно разговаривать.

Такие заявления я пыталась подать беззаботно, в качестве легкого замечания, даже не шутки. Не часто мне приходилось их делать.

Я не знала, что Клод готовится к побегу. В тот же год он исчез. Ушёл на семейное задание, и не вернулся. Обратной связи не было, письма ему не писали. Для меня рухнул целый мир. Я не знала, куда себя деть, пыталась отвлечься, перестать ненавидеть. В этот год я стала окончательно холодной. Моими главными качествами стали недоверие и злоба, их мне не хотелось оспаривать и сейчас, когда я была в состояние оценить здраво свои юношеские бури эмоций. Он сделал меня взрослой, в шестнадцать лет меня уже не считали ребёнком, и относились как ко взрослой, что завидно было даже Люку.

Мне не нравились люди, большинство из них были пустыми, с горькой, полной ненависти душой. От таких несло тухлятиной задолго до их появления. В моей природе было убивать лишь самых уникальных, душа которых расскажет больше чем любой знатный писатель, а разнообразие вкусов удивит настолько, заставит блаженствовать и наслаждаться, чтобы хотелось ещё, все больше и больше. Обычные души были горькими и противными, но рядом с хорошим человеком, чей внутренний мир был глубок и ярок, было действительно легко. Одного такого я упустила. Он умер не от рук Охотника на душ, значит, зря.

В понедельник пришел новый преподаватель, автоматически ставший нашим новым куратором, уже утверждённым. Когда он вошёл в аудиторию, все замолчали, в воздухе повисла успокаивающая приятная аура, с легким намеком на тревожность, что было вполне нормально для людей.

Когда эти мысли проносились у меня в голове сами собой, я не предполагала, с чем столкнулась.