Черное солнце

13-я танковая дивизия, прикрывая выход корпуса из окружения, к рассвету 4.8.41 г. головой колонны достигла д. Никольское и была отрезана от главных сил корпуса. Противник, преследуя арьергард дивизии, непосредственно имел соприкосновение с прикрывающими частями. Кроме того, голова колонны дивизии было обстреляна артиллерийским, пулеметным и минометным огнем из леса северо-западнее Никольское и из леса юго-западнее Пустошь.

По решению командира 13-й танковой дивизии, части в районе Никольское перешли к обороне. В дальнейшем под воздействием усиливающегося огня противника части отошли в лес юго-западнее Лешеньки и продолжали обороняться до наступления темноты, где был вовсю проявлен героизм и стойкость окруженных частей 13-й танковой дивизии, отбивших несколько атак. Оставшиеся части 13-й танковой дивизии ночью группами выходили из окружения.

3.8.41 г. 602-й мотострелковый полк 1-й мотострелковой дивизии остался в окружении в районе Семеновское, Курдимова. Результаты выхода из окружения неизвестны. Корпус вышел из окружения со значительным количеством личного состава и незначительным количеством материальной части.

Документация штаба корпуса о боевых действиях при выходе из окружения была уничтожено (сожжена), за исключением боевых приказов.

Примечание. Ввиду того что значительная часть оперативных документов было уничтожено при выходе 5-го механизированного корпуса из окружения (4.8.41 г.), все события с 20.7.41 г. занесены в журнал боевых действий по памяти, по справкам участников боев и по имевшимся отдельным документам».

Москва, наши дни

Несмотря на то что был выходной, я проснулась не то чтобы ни свет ни заря, но все же, против обыкновения своего, рановато – часов в десять утра. В выходные я люблю поспать. Стоял теплый летний день. Ласковые солнечные лучи, лениво пробиваясь сквозь плотные шторы, выхватывали из полумрака комнаты целые мириады пылинок, стало понятно: пора наконец сделать генеральную уборку. Еще раз сладко потянувшись и решительно отбросив одеяло, я встала и, нашарив на прохладном полу шлепанцы, отправилась в душ. Однако на полпути меня остановил звонок телефона, надрывающегося на кухне. Еще по службе в нашей доблестной милиции я знала: такие вот неожиданные звонки, да еще в выходной день, с очень большой долей вероятности не сулят ничего хорошего. Я даже на мгновение замерла, размышляя, стоит подходить к телефону или нет. Но все же чувство долга, как всегда, взяло верх, и я подняла трубку.

– Привет, Наташка, – услышала я Томкин веселый голос и про себя облегченно вздохнула. – Проснулась? Давай собирайся и пулей лети ко мне на Арбат. Здесь все объясню, – как всегда, безапелляционно заявила Томка, не давая мне никакой возможности вставить хотя бы слово.

– Томка, видишь ли, – замялась я, – сейчас никак не могу, давай ближе к вечеру. Я хотела дома наконец убраться.

– Ну ты даешь, подруга, говорю же тебе русским языком: срочно ко мне. Ты сама же просила, если будет что-то интересное, сразу звонить тебе. Ну так вот, есть потрясающие новости. Через час жду!

И в трубке послышались частые гудки.

Зная Томку уже много лет, я была уверена, что случилось нечто экстраординарное, иначе бы она так себя не вела.

«Ладно, – подумала я, – смотаюсь по-быстрому, московские дороги в этот погожий летний выходной день, по логике вещей, должны быть совершенно свободны».

Приняв душ и проглотив йогурт, я легко сбежала вниз по лестнице и, прыгнув в машину, рванула с места.