Черное солнце Афганистана

— Нормально! — сказал командир группы. — Новые вертолеты, как мне сообщили в штабе, прибывают через три дня. Устроим себе праздник! Эти двенадцать тысяч предлагаю пустить на пропой.

— Все?

— Все! — кивнул Серебров. — Культурный, но без перепоя! Пить будем одно шампанское. Возражения есть?

В ответ раздался общий гул одобрения.

Бортовой техник Иван Чубков, быстро прикинув в уме, воскликнул:

— Ни хрена себе! Так это что ж выходит, а? Каждый из нас в день должен прокутить всю месячную зарплату!

— Не одну, Ваня! — радостно улыбался Друзьякин. — За три дня по три зарплаты! Вот сколько, если верить арифметике! Какие будут пожелания насчет закуски?

Посыпались предложения:

— Шашлык каждый день!

— Плов!

— Манты!

— Супчик с куриными потрохами!

— Шурпа и мастава!

— Овощи! Помидоры и огурчики без меры!

— Арбузы и дыни! И все фрукты!

И многое другое, что было недоступно в Афганистане, по чему соскучились за эти долгие месяцы… Летчики и инженеры-технари, измотанные афганской жарой, перелетами, бесконечными месяцами нервозной жизни, постоянным напряжением, жизнью под обстрелами наконец-то могли себе позволить себе расслабиться. Хоть на короткое время. На родной земле.

Отдельно и шумно отмечали радость капитана Кононова. Поздравляли с появлением наследника. Шампанское лилось рекой. На столах — ароматный плов, поджаристая самса, куски зажаренной и разделанной курицы, помидоры и огурцы, различные восточные закуски.

Беляк радовался за товарища и по-хорошему завидовал ему. У Василия родился сын! Александр подумал, что и ему пора бы тоже обзавестись семьей. Жениться! Вспомнил Любу Рогушкину, Любушку-голубушку. На душе стало тепло и приятно. Вот только давно от нее не приходило писем… Но военная почта капризна, письма в Афганистан проходят через цензуру и часто просто не доходят до адресата…

3

Через три дня прилетели новенькие «крокодилы». Инженеры и техники занялись приемкой боевых машин.

Вечером, перед отлетом, Беляк пригнал грузовик с ящиками водки. Быстро распредели ее по четырем вертолетом. На каждый вышло по пятнадцать ящиков.

— Куда ж вы их заначите? — озабочено спросил Александр.

— Не боись, лейтенант! — успокоил Иван Чубков. — Твоя задача убрать пустые ящики.

Бортовые механики творили чудеса. Александр, получивший инженерное образование, был удивлен их находчивостью и изобретательностью. Он впервые узнал все пустотелые места, казалось бы, хорошо знакомого Ми-24.

Когда Чубков с помощником стали деловито ощупывать винты на плите, закрывавшей топливные баки, Беляк недоуменно замер. Неужели и туда? Не может быть такого! Там одних крепежных винтов три сотни, да еще герметика…

— Не боись, лейтенант! — повторил Иван, доставая отвертку. — Будет полный порядок!

Эти три сотни винтов откручивались и закручивались одной примитивной отверткой, поскольку иного инструмента не имелось. Все было вскрыто, топливо откачено, бутылки уложены, плита возвращена в исходное положение, даже место соединения подкрашено.

А летчики-операторы мозговали над маршрутными картами. Они пересчитывали остатки топлива и места дозаправок на этапах полета.

— От Кандагара до Кабула не дотянем, — доложили они свои расчеты командиру группы. — Топлива не хватит.

— Что предлагаете?

— Взять площадку в Газни.

— Хорошо, — согласился Серебров. — Пишите перезаявку.

В штабе были удивлены изменением маршрута. Но Павел Серебров умел убеждать и настаивать на своем. Там и жаркая погода и воздух разрежен, а горы высокие, преодолевать их трудно, тем более что машины новые, тяжелые, и потому топлива заправляем меньше, чтоб облегчить общий вес. Он умел говорить веско и убедительно.

— Лететь предстоит нам, а мы те места хорошо знаем!

— Тебе виднее, капитан! — сказал главный начальник и дал «добро».

Первый этап — по Союзу, до города Мары.

Первый этап полета, как первый бросок, испытание на прочность и выносливость машин. На запросы командира звена ответы следовали однотипные:

— Нормально!

— Полный порядок!

— Без проблем!

Второй этап — от Мары до Шинданда.

При пересечении границы дали эшелон 3600 метров над уровнем моря. Но на высоте в три тысячи метров начались неприятности. К обычным маслянистым запахам от работающих двигателей, внезапно добавился запах водки.

Паршин запросил бортового техника.

— Что там у тебя?

— Стреляют, — ответил Чубков.

— Кто стреляет?

— Бутылки! Пробки стреляют.

Паршин по внешнему переговорному устройству обратился к Сереброву. И на других вертолетах происходило то же самое. Командир звена принял решение:

— Снижаемся до двух с половиной!

— Понял! — ответил Паршин.

Перед приземлением открыли двери и проветрили кабины, выгоняя водочный дух. Но он упорно держался, порождая мрачные мысли.

В Шинданде быстро подзаправились горючим, и — в путь. В Газни также постарались не задерживаться.

В ставший родным Джелалабад, на свою базу, прилетели без приключений. На аэродроме летчики и технари, встречавшие прибывшие вертолеты, с удивлением смотрели на угрюмых, чем-то озадаченных пилотов. Ничего не могли понять.