Черное солнце (ЛП)

Я провожу пальцами по его подбородку, приподнимая, пока он не встречается со мной взглядом. Точно так же, как на днях, меня встречают рычанием, но я не отступаю, не отвожу взгляд.

— Пожалуйста, расскажи мне, что произошло.

Его глаза горят, он борется, ищет на моем лице выход.

Я не даю ему сбежать.

— Скажи мне, — говорю я, глядя на него так пристально, что мне кажется, будто комната погружается во тьму. На мгновение на его лице появляется пустота, чувство поражения.

Черт возьми. Я что, принуждаю его?

— Это был несчастный случай? — спрашиваю я, подсказывая ему.

Он стискивает зубы, делая глубокий вдох.

Затем закрывает глаза.

— Ее звали Эсмеральда, — говорит он тихим, тяжелым голосом. — Я влюбился в нее, хотя не был для этого готов.

Я собираюсь спросить, что это значит, но решаю подождать и надеяться, что он продолжит. Из-за слов, что он любил кого-то, у меня сердце тяжелеет, независимо от того, как давно это было и что все закончилось смертью.

Он громко выдыхает, от него пахнет спиртным. Глаза по-прежнему закрыты.

— Она не принадлежала мне. Она была замужем за другим мужчиной, у них был маленький мальчик, Томас. Мужчина, за которого она вышла замуж… был ублюдком. Оскорблял. Избивал. И сына тоже. Она влюбилась в меня, а я в нее, и мы оба думали, что я смогу спасти ее от всего этого, как будто я не был таким же плохим, как он. Но мы оказались неправы.

И точно так же я вижу образы в своей голове, оживающие, как в кино. Мужчина с длинными усами, угольно-черными глазами, воротничком с большими оборками и женщина, темные волосы с пробором посередине, темно-зеленое платье с широким квадратным вырезом, объемными полу-рукавами. Они стоят на обочине городской улицы, вымощенной булыжниками, мимо проходят люди, все это было столетия назад.

Маленький мальчик подбегает к ним, обвивает руками ноги женщины, та лучезарно улыбается ему.

— Где это было? — спрашиваю я тихо, боясь разрушить очарование того, что вижу.

— В Лондоне, — говорит он монотонным голосом. — Совсем рядом с городом.

— Что случилось?

Он мягко выдыхает.

— Я… я был с ней. В конюшне. До сих пор избегал искушения, и подозревал, что не смогу контролировать себя. Что я стану кем-то другим. Я не был готов. Был недостаточно… силен. Но слишком любил ее, поэтому все остальное не имело значения.

Мое сердце начинает разрываться, чувствуя любовь, которую он испытывал к ней, чувствуя боль, которая подкрадывалась.

Ему даже не нужно говорить мне, что произошло.

Я чувствую запах конюшни, слышу сопение беспокойных лошадей в стойлах. Вот Солон, я не вижу его, но ощущаю, чувствую его замешательство, его похоть, желание и сумасшествие. Потому что здесь царит безумие, тьма. Что-то злое и ужасное скрывается под его внешностью, пытаясь прорваться сквозь кожу.

И тогда это происходит. Я вижу их вдвоем, как он сзади трахает ее, прижав к стене, приглушенные крики, которые затем переходят в визг. Чернота застилает мне обзор, как тучи закрывают солнце, а затем я вижу кровь, разлитую по соломенному полу, и тело женщины, разорванное на множество кусков.

Я закрываю глаза, пытаясь прогнать этот образ, всю кровь и запекшееся месиво.

Но образы никуда не исчезают. Они меняются.

Сейчас я смотрю глазами Солона.

Недоверчиво оглядывает окровавленные руки.

Запрокидывает голову и ревет с такой болью и яростью, что я чувствую, как та же самая сила захватывает мою грудь, как будто он кричит сквозь меня.

— Я убил ее, — шепчет он мне. — Намеренно.

Но картинка снова меняется, и внезапно он бежит в лес, кричит на луну, сражается с монстром глубоко внутри себя, когти вонзаются в грудь, пытаются затянуть его в собственное безумие, кружа по кругу, и я чувствую все это, я чувствую все.

— Ленор, — резко произносит он, обхватывая мое лицо ладонями.

Этого достаточно, чтобы образы растворились, но чувства остаются.

Я открываю глаза и пристально смотрю на него. Вижу его раскаяние, стыд, вину и боль в его голубых глубинах. Но также чувствую, каково это — быть им, ведь воспоминания цепляются за мою душу.

— Ты чувствовал себя таким одиноким, — тихо говорю я. — Ты был ужасно одинок.

Брошенный, опустошенный, безумный. Его жизнь была как шоу ужасов, и он сам оказался этим ужасом.

Меня разрывает надвое.

Он сглатывает, его челюсть сжимается, глаза изучают мои. Неистово, дико.

— Вот бы ты была там, моя дорогая, — говорит он мне срывающимся голосом. — Ты — бальзам для моего чудовищного сердца.

Прижимаю руку к его груди, чтобы почувствовать биение, удостовериться, что этот человек не тот, кого я видела, и все же знаю, что они — одно целое.

— Пожалуйста, скажи, что все это значит. Расскажи, что я видела, что чувствовала.

— Это значит, что я был монстром под твоей кроватью, злодеем из твоих кошмаров, тенью за спиной. Я был всем, о чем предупреждали юных девушек в сказках. И теперь я здесь. С тобой, — он протягивает руку, заправляя мои волосы за ухо, взглядом пригвождая меня к месту. — Держу пари, сейчас ты обо всем передумаешь. Так и должно быть.

Я качаю головой.

— Я никуда не собираюсь уходить, Солон. Просто хочу понять.