Черное солнце (СИ)

— Напомни Леонарду об этом, когда встретитесь. Столичная жизнь имеет свойство стирать в памяти важность кровных уз.

— Конечно, — я недоуменно заморгала. — И мы вернемся навестить тебя и Вала, как только представится такая возможность.

Эстебан встал со своего кресла и заковылял в сторону окна.

— Ты так похожа на нее… — негромко начал он. — На Ренату.

Я затаила дыхание, услышав это имя. Еще ни разу на моей памяти отец не называл маму по имени в моем присутствии.

— Такая же уверенная, сильная и непокорная, словно морская стихия, — Эстебан, казалось, говорил больше сам с собой, чем со мной. — Я потерял сначала Грегора, затем Ренату… Я боюсь потерять и вас с Леонардом. Империя всегда забирает то, что нам дороже всего. Я не хочу, чтобы за ошибки моей молодости расплачивались мои дети.

А вот теперь мне уже казалось, что эта тема опасна для обсуждения вслух. Невольно я начала тщательно подбирать свои слова.

— Империя защищает нас, — напомнила я отцу. — А Император воплощает собой все те ценности, что несут нам его слуги. Разве могут его верные «щиты» делать что-то без его ведома и воли, а тем более причинять вред невинным?

— «Щиты Императора»! — Эстебан фыркнул. — Ты знаешь, сколько раз за все года службы я или кто-то из моих сослуживцев видел его вживую? Никто! А мы были не последними лицами в центуриях.

— Он печется о благополучии всех людей на Хартвельде, разве может у такого занятого человека быть время на то, чтобы отвлекаться от важных дел?

— Наш легат, Луциус Овидас, тоже был занятым человеком, — возразил Эстебан. — Но он находил время посещать не только центурии, но и полки, наставлять и воодушевлять тех, кто был в его подчинении. Почему же глашатаи Императора находят время на то, чтобы зачитывать подданным его указы, вместо него самого?

— Я… не очень понимаю, к чему ты клонишь, — на самом деле даже было страшно подумать о том, что отец пытается до меня донести.

— Ты смышленая девочка, — Эстебан смотрел, не мигая, прямо на меня. — И ты прекрасно понимаешь, о чем я. И прекрасно понимаешь, что вслух я такое не рискну сказать, но… За именем и подписью на указе можно продвигать любые идеалы, которые будут удобны и выгодны ушлым до власти. Особенно когда все искренне верят в то, что такая система работает. И никто не узнает, кто на самом деле отдает приказ — Император, его канцлер или кто-то иной… Этим и опасна Столица, Камилла. Каждый там сам себе на уме. И за маской доброты будет стоять волк в овечьей шкуре. Либо ты становишься одним из них, либо их мир пожирает тебя…

В кой-то веки мне удалось поговорить с отцом, и разговор свелся к очередной нотации. Тем более политическое закулисье Империи было слишком опасной темой для беседы. Пренебрежение всей той осторожностью, которую отец проявлял все эти годы, означало только одно — сейчас он в крайнем отчаянии и страшно напуган, раз позволил себе такие откровения.

Эстебан, все еще не отрываясь, смотрел на меня, когда дверь распахнулась.

— Камилла, ты ни за что не догадаешься, кто решил напоследок при… Ой…

Каталина замолкла на полуслове, когда да поняла, что я в комнате не одна. Став невольной свидетельницей нашей немой сцены, девушка зарделась и сразу же стушевалась.

— Прошу прощения, Ваше величество, — тон ее резко изменился, сделавшись подчинительным и робким. — Я не знала, что вы еще здесь. Я зайду позже, когда вы закончите.

— Ничего страшного, девочка, — Эстебан захромал в сторону выхода. — Помни мой наказ, Камилла. И да благословят вас Старые Боги.

— Что, очередная нравоучительная беседа отца и дочери? — съехидничала подруга, когда стук трости за дверью почти стих.

Я скривилась и схватила собранную стопку записей и сложила ее в дорожную сумку. Каталину, впрочем, наши семейные расприи интересовали меньше всего.

— Ты же знаешь, он беспокоится за нас. Кстати, — я достала импровизированно замаскированные тома и протянула их девушке. — Передай Рори, чтобы тот спрятал их обратно в отцовской библиотеке.

Девушка без интереса оглядела обложки старинных фолиантов.

— Ну, помогли тебе в итоге эти древние сборники сказок?

— Это не сказки, — терпеливо объяснила я подруге, в который раз. — Это старинные труды по истории Империи. Знала бы ты, сколько всего интересного описывали ученые и сервитуарии Империи первого столетия после окончания Священных войн…

— Столько лет прошло, а все еще грезишь этими фантазиями о магии, — фыркнула Андо, с какой-то жалостью оглядывая стопки моих записей. — Лучше бы с таким усердием подбирала себе супруга. Тем более что герцог великодушно предоставляет тебе право выбора.

— Замуж я еще успею выйти, — я закатила глаза. — А вот выяснить, чем на самом деле была магия, и разобраться, почему она угасла, оставшись только в старых фольклорных сборниках, я могу только пока буду учиться в Академии, без отцовского надзора.

— Это не значит, что стоит полночи горбиться в полумраке над книжками… — она с кислой улыбкой окинула меня взглядом. — У тебя для этого еще шесть зим обучения впереди. Ты хотя бы выспалась? Я попросила служанок тебя не будить.