Черное солнце Украины

По словам Билецкого, убийство Дмитрия Чернявского послужило «точкой невозврата» для харьковских националистов: «13 марта мне стало ясно, что на Донбассе началась война. Мирную демонстрацию в Донецке «За единую Украину!» жестоко разогнали про-российские боевики. Десятки людей были избиты и искалечены, а одного из активистов Евромайдана Дмитрия Чернявского зарезали, он погиб. Несомненно, они готовили такой же сценарий в Харькове. Подвиг Чернявского дал нам возможность подготовиться и здорово нас настроил вступить в бой, чтобы не потерять родной город. События в Донецке нам показали, что надеяться на милицию нельзя, она не спасёт, в лучшем случае поможет эвакуации раненых и убитых. И 13 марта мы твердо решили, что жертвами не станем, дадим отпор. К этому времени, нам удалось собрать для самообороны несколько гладкоствольных ружей»[129].

В этом высказывании опять-таки много пафоса и демагогии, столь свойственных Билецкому. Войны на тот момент на Украине не было. Но Билецкому и им подобным стало ясно, что мирными средствами их идеи на Украине не утвердятся. Отсюда был сделан вывод, что подобные идеи придётся утверждать посредством насилия: «на Донбассе началась война». По-своему изысканно выглядит и замечание по поводу милиции, которая «не спасёт». Когда Билецкий и Ко громили палатки с не устраивающим их агитационным материалом, о милиции они не думали. Более того, им показалась бы весьма странной мысль, что милиция должна защищать всё тех же владельцев палаток. Это ощущение безнаказанности чётко сформулировала упоминавшаяся выше Алёна Соколинская, пусть и пишет она об этом в чуть ином контексте: «мы думали, что если Аваков стал министром МВД, то серьёзной угрозы нет»[130]. И вдруг неожиданно выяснилось, что, оказывается, в городе есть люди, способные доходчиво объяснить любому представителю «Правого сектора» как надо правильно вести себя на улице. При фактическом бездействии милиции на первый план выступило общество. Началась во-многом стихийная самоорганизация масс. «Сейчас трудно себе представить, но тогда на вокзале Харькова ходили патрули про-российских боевиков в бронежилетах, проверяли документы — такого ещё не было», — ужасался Билецкий[131].

Около 6 вечера 14 марта 2014 года харьковский офис «патриотовцев», точнее, офис местной культурно-просветительской организации «Просвита», который ещё в 2012 году был захвачен «патриотовцами», начинают блокировать мотоциклами и автомобилями байкеры из организации «Ночные волки». В это же время автомобиль «патриотовцев» был обстрелян из травматического оружия.

С наступлением сумерек к офису «Просвиты» подтянулось порядка 100 человек из местного «Антимайдана» — активисты «Оплота», а также съёмочная группа телеканала LifeNews, ожидая показательного штурма офиса «Патриота Украины», по аналогии с штурмом офиса «Оплота» 28 февраля. Одним с руководителей пророссийских сил был Арсений Павлов, более известный под псевдонимом «Моторола».

Район был оцеплен силами милиции, которая, впрочем, не спешила предпринимать никаких шагов, ожидая развязки конфликта. При первой попытке взять штурмом офис, из окон второго этажа в сторону нападающих полетели бутылки с зажигательной смесью и светошумовые гранаты. «Оплот» попытался взять здание с чёрного входа на улице Сумской, но эта атака не увенчалась успехом.

Схватка переросла в настоящий бой, в котором огонь вёлся с обеих сторон. Обе стороны имели в наличии гладкоствольные ружья и травматические пистолеты. Активисты «Оплота» пошли выстроенными в колонну, когда первый из них, Артем Жудов, получил ранение из дробовика. После появления первых жертв нападающие отошли. «Моторола» прикрывал отход колонны с ранеными, используя для защиты рекламный щит.