Черное Солнце. За что убивают Учителей (СИ)

Элирий понимал: прятаться от гневного взгляда светила, по большому счету, поздно: солнце было давно осквернено и несло миру великую опасность. Рассеянный черный свет свободно лился с небес, и именно он был причиной пришедшей на Материк эпидемии черного мора. Избежать губительного влияния излучения никак нельзя, разве что перенести города глубоко под землю, в тёмные пещеры, куда не просочится ни один солнечный луч.

Незримый черный свет проникал в человеческие тела, вызывая заражение и медленное истечение крови. Страдая от кровотечений, люди мучились месяцами, прежде чем умереть. И всё же, несмотря на медлительность, тяжёлая болезнь крови была неостановима и уносила множество жизней. С этой же напастью они столкнулись в Лианоре. Это катастрофа!

С трудом сохраняя сдержанность, Элирий перевёл взгляд на ученика: проклятый свет черного солнца вольготно тек по его венам, даруя запретную силу. Он и другие адепты черной магии не могли заболеть — напротив, они питались тем, что несло большинству населения только лишь смерть. Растворяясь в восприимчивой, извращенной чернокнижными ритуалами крови, черный свет придавал ей особые магические способности.

Солнце расстелило перед кочевником тень, как торжественную ковровую дорожку. Так же черен был и подол титульного одеяния Великого Иерофанта, что тянулся позади тяжелым шлейфом. Золото и чернь: цвета полуденного солнца прошлого и ночного солнца настоящего. Во всем своем великолепии эти порченые солнца отражались в сверкающих вороненых доспехах, окутывая сиянием внушительный силуэт.

Черный жрец осветил его землю черным солнцем, солнцем отступников и еретиков!..

— Вам не нравится то, что вы видите?

Второй ученик повернул к нему голову, и Элирий неожиданно увяз в чужих глазах, как птица в болоте. Яркие глаза искрились, расцветали, как золотые цветы. Что это — звереныш откровенно насмехается над ним? Или, возможно, ищет одобрения Учителя, как в былые времена?

— Что ты сделал с моим городом? С сияющей Янтарной Слезой Запада?

— Разве не становится янтарь под воздействием пламени солнца черною смолою? — не отвечая, спокойно спросил кочевник. — Разве не помнит Учитель, что изображено на гербе Вечного города Бенну?

Элирий задумался. Символом Ром-Белиата являлся огненно-красный феникс, его собственный родовой знак. Символом же Второго города Оси, если он ничего не путает, была другая мистическая птица.

— Стрикс, — полуутвердительно предположил мессир Элирий Лестер Лар. — Стрикс с золотыми перьями.

Если благородный феникс ассоциировался с поклонением солнцу, подобно ему умирая и возрождаясь внове из пламени, то стрикс с его темными заостренными глазами, длинными крючковатыми когтями и мощными крыльями считался довольно-таки зловещим существом.

Зачем только выбрали такой агрессивный символ для одного из двух великих городов!

— Всё верно, ваша светлость, — кивнул Черный жрец. — Вы сами утверждали этот герб и, наверное, помните, что стрикс — птица-оборотень. Крупный хищник днем и вампир ночью, в темное время она может обращаться в любое существо, видеть вещие сны и общаться с мертвыми. Неудивительно, что и город Бенну обратился к своей теневой ипостаси, едва затмилось солнце Ром-Белиата.

Совершенный задумчиво молчал, обдумывая услышанное. Феникс — символ бессмертия, стрикс — символ единства жизни и смерти. Два центра мира, два великих города Оси противостояли друг другу, пока не пришел Красный Волк и одним движением не смел их, как детские игрушки с письменного стола. Тогда вечность феникса оказалась закончена, а стрикс воплотился только в одной из непримиримых противоположностей.

— Двум солнцам не место на небосклоне, — устремив взгляд на полную народа площадь пред храмом, сказал ему новый бог нового мира. — Красное Солнце зашло. Но поднялось новое солнце. От изрезанных берегов бухты Красного трепанга до гордых склонов Облачного плато — с тех самых пор всё в мире принадлежит мне, и все жертвы на алтарях возносятся во славу Черного Солнца.

Как бы ни был надменен Первородный, а он вынужден был признать, что никогда не сосредотачивал в своих руках столь огромную власть. Совершенный покривил бы душой, сказав, что остался равнодушен к столь откровенной демонстрации силы, но ему удалось удержать на лице именно такое, ледяное и безразличное выражение, сдобрив его презрительной усмешкой. Почему-то казалось, что Элиар сумеет различить его реакцию, несмотря на маску.

Лишившись покровительства Надмирья, ныне канувшие в небытие чародеи Черного Лианора черпали силу не из благословения, а из проклятия небожителей. Точно так же поступает сейчас и обратившийся ко тьме Элиар. Таким образом то, что питает его ученика, будет убивать его самого.

Золотое солнце ярче вспыхнуло в глазах кочевника, и мессир Элирий Лестер Лар неожиданно для себя окунулся в ласковое тепло этого солнечного взгляда. Золотые глаза заняли полнеба. Статная фигура ученика встала между ним и порченым солнцем: был виден лишь чёрный абрис, залитый сиянием.