Черное в белом (СИ)

― Он слишком долго был одинок, чтобы разбрасываться такими словами, ― озвучила я как будто чужую мысль.

Пентаграмма была начерчена, стоило закинуть остатки мелка в коробку, как Лиор поднялся, закатал рукав и протянул мне кинжал.

― Не нужно, я использую Риареля, как маяк.

На губах сидхе заиграла снисходительная улыбка:

― Но эльф в замке, а пентаграмма здесь.

Под насмешливым взглядом сиреневых глаз, кинжал осторожно уколол подушечку указательного пальца. Я поймала в ладонь несколько капель крови и осторожно слизнула их кончиком языка.

― Присмотри за телом, пока меня не будет.

― За телом? ― не понял Лиор, но я уже шагнула внутрь пентаграммы. Тьма тут же подхватила меня и понесла к чернеющим вдалеке горам.

***

― У духов не бывает аллергии, у духов не бывает аллергии, ― как заклинание твердила я, осторожно обходя мерно колышущиеся заросли мха. Пока, вроде, помогало. Поиски Бареса затягивались, он мерцал где-то наверху, но мне никак не удавалось угадать с помещением, меня упорно выносило то правее, то левее. Наконец, я, зажав нос, ломанулась прямо сквозь заросли мха, на свет ярко-оранжевого духа, и нисколько не удивилась, когда оказалась на кухне.

Барес был занят. Он деловито орудовал ложкой в большой кастрюле, еды там осталось только на дне, и бывшему сидхе приходилось по локоть погружать руки в кастрюлю и царапать ложкой по дну. В углу кухни, поминутно хватаясь то за одну погремушку, то за другую, работал шаман, рядом с ним стояла недовольная повариха, она хмурила брови и многозначительно постукивала скалкой по ладони.

Тьма ухмыльнулась, размяла щупальца и потянула кастрюлю с едой на себя, Барес недовольно замычал и вцепился в кухонную утварь мертвой хваткой. Повариха вскрикнула и уронила скалку на ногу шаману. Дворф отчаянно взвыл, и наконец-то докричался до одного из своих духов. Посреди комнаты с легким хлопком возник сухонький старичок. Шаман удивленно икнул, но все же поднял погремушку и дрожащим голосом запел. Дух недовольно фыркнул, окинул взглядом Бареса и непокорную кастрюлю, еще раз фыркнул, и кастрюля с ложкой сами прыгнули ему в руки. Горный дух шкарябнул ложкой по дну, задумчиво рассматривая содержимое кастрюли, он высунул длинный, раздвоенный язык и осторожно слизнул содержимое ложки и замер. Морщинки на старческом лице, казалось, разгладилось, он улыбнулся и зачерпнул следующую ложку. Кухарка вжалась в стену, с ужасом глядя то на шамана, то на духа, Барес с рыком кинулся отнимать захваченную ложку, Тьма дернула кастрюлю на себя, но на стороне духа был опыт, он обнял кастрюлю и исчез. Разочарованная повариха подняла скалку, шаман, проявляя чудеса смекалки и скорости, ринулся в коридор, дворфа не отставала от него не на шаг.

Тьма выгнулась черной кошкой и растеклась по дну клетки. Барес прошлепал босыми ступнями по каменному полу, откинул длиннющие рыжие волосы назад и приветливо улыбнулся:

― Добро пожаловать, моя госпожа, ― сидхе отвесил шутовской поклон, мазнув длинной челкой пол.

― Ты бы поосторожней с шаманами, в следующий раз можешь не только ложки лишиться, ― я подняла шаманскую погремушку и наставительно потрясла ей. На шорох из темного угла выползли две здоровенные сороконожки.

― Как пожелает госпожа, ― поклон стал еще ниже, а улыбка на лице темного еще шире, ― в следующий раз доем быстрее, чем успеют позвать шамана.

Рыжий разогнулся, достал из небытия новую ложку и направился к стоящей на плите сковородке с котлетами. Подбирающиеся к еде с другого края сороконожки недовольно зашипели на конкурента.

«Недокармливает паучиха младших темных, они уже на котлеты кидаться начали», ― глубокомысленно заявила Тьма, и подтолкнула сковороду к сороконожкам.

Барес остановился, с умилением глядя на жадно вцепившихся в котлеты младших:

― Мара поделилась силой с дворфами, темным теперь не так что бы сытно живется, ― проворчал бывший сидхе и открыл дверцы буфета, где на верхней полке стояла тарелка со сладостями. Сороконожки как раз доли котлеты и с радостью накинулись на новое угощение. ― Дворфы за любые деньги скупают у нее заряженные тьмой кристаллы черного кварца и, словно одержимые, куют оружие, шаманы плетут ленты заклятий, а в лаборатории к алхимикам даже мне заглядывать страшно.

― Быстро она подсуетилась, ― проворчала я, ― и даже не знаю, в свете сложившихся обстоятельств, то ли казнить ее, то ли наградить. Все же у старших темных поразительно развито чутье…

«И жадность», ― закончила за меня Тьма.

― Барес, оповести арахну и его величество Грора, что я ожидаю их в тронном зале.

***

Мне не пришлось долго ждать, вернее не пришлось ждать совсем, так как король изволил разделить трапезу с паучихой ровно в тот момент, когда я прибыла в горы. Остатками с королевского стола и лакомился Барес, а котлетки оказались любимым блюдом Его Величества.

Зал был полон народа, за длинными столами веселились дворфы и арахны, звон кубков, смех и громкая музыка разносились по дворцу, заставляя не приглашенных на праздник придворных скрипеть зубами от досады.