Черное воскресенье

От стойки администратора агент быстро направился к лифтам. «Шестьсот одиннадцатый», — произнес он, проходя мимо человека, стоявшего у большого горшка с пальмой. Агент, стоявший у пальмы, вошел в лифт. Он был уже на шестом этаже, когда Авад с коридорным подошли к шестьсот одиннадцатому номеру.

Через полчаса ФБР заняло соседний номер, а на коммутаторе сидел еще один из агентов. Аваду никто не звонил, и вниз он не спускался. В восемь вечера он заказал себе в номер бифштекс. Бифштекс был доставлен агентом, который получил четвертак «на чай». Он осторожно нес двадцатипятицентовую монету, держа ее за края, и внизу с нее сразу же сняли отпечатки пальцев. Дежурство шло всю ночь.

Воскресное утро 5 января выдалось пасмурным и холодным. Мошевский разлил по чашкам крепкий кофе «Кейджун» и протянул одну Кабакову, другую — Корли. Сквозь тонкие стены бытовки им было слышно, как грохочет огромный винт, как шлепают по воздуху лопасти большого вертолета, поднимающего очередную ношу.

Инстинктивно Кабаков был против ухода из отеля, где остановился Авад, но здравый смысл подсказывал, что им лучше всего ждать заговорщиков на погрузочной площадке. Сам он не мог вести наблюдение со сколько-нибудь близкого расстояния — из-за риска, что его может узнать Авад или даже Фазиль, когда появится на стройке. Слежка в отеле, организованная под непосредственным контролем старшего офицера новоорлеанской группы ФБР, шла так, что лучшего и желать было нельзя. Кабаков не сомневался, что Фазиль и Авад явятся сюда, к вертолету, прежде, чем поедут туда, где хранится бомба. Авад легко сможет приспособить груз к этому типу вертолета, но ведь он не сможет приспособить вертолет к грузу. Значит, прежде всего ему нужно увидеть вертолет.

Получалось, что стройплощадка — самое опасное место. Пешие арабы смогут свободно передвигаться в этом огромном пространстве, загроможденном строительными материалами и оборудованием, и им придется иметь дело с гражданскими невооруженными людьми, двое из которых знают, что эти арабы опасны. Хорошо хоть Маджинти сегодня нет, это просто подарок, размышлял Кабаков. За те шесть дней, что за площадкой велось наблюдение, Маджинти успел дважды сказаться больным и еще два раза опоздал на работу.

Рация Корли вдруг заворчала. Он покрутил ручку, чтобы убрать шумы.

— Первый! Первый! Вызывает четвертый! — Это группа на шестом этаже отеля связывалась со старшим офицером.

— Первый на связи. Говорите.

— Поденка выходит из номера, направляется к лифтам.

— Вас понял, четвертый. Пятый, приняли сообщение?

— Пятый на месте.

Прошла минута.

— Первый, вызывает пятый. Поденка идет через вестибюль к выходу.

Голос в рации звучал глухо, и Кабаков понял, что агент, по-видимому, говорит в микрофон, вдетый в петлицу.

Кабаков смотрел на рацию Корли, и на щеках у него вздувались желваки. Если Авад направится в другой район города, он сможет присоединиться к слежке в считанные минуты. По рации, правда, чуть слышно, можно было различить шуршание вращающихся дверей, затем шум улицы: это агент вышел из отеля вслед за Авадом.

— Первый, это пятый. Он следует на запад по Декатур-стрит. — Долгая пауза. — Первый, он входит в Бьенвилл-Хаус.

— Третий! Прикройте сзади!

— Вас понял.

Прошел час. Авад не появлялся. Кабаков думал о комнатах, в которых ему приходилось ждать. Он успел забыть, как устает человек, как ему надоедает помещение, из которого приходится вести слежку. Здесь невозможны разговоры. Кабаков смотрел в окно. Корли не отрываясь глядел на рацию. Мошевский изучал что-то такое, что извлек из собственного уха.

— Первый, это пятый. Он выходит. С ним — Таракан.

Кабаков набрал в грудь побольше воздуха и медленно выдохнул. Таракан — это Мухаммад Фазиль.

А пятый все еще говорил:

— Они берут такси. Такси номер четыре-семь-пять-восемь. Регистрационный номер штата Луизиана четыре-семь-восемь, джей-эл. Повторяю: Джульетта-Лайма. Двенадцатый следует машиной…

Сообщение перебил другой голос:

— Первый, я двенадцатый. Следуем за ним. Он свернул на запад, по Мэгазин-стрит.

— Вас понял, двенадцатый.

Кабаков подошел к окну. Ему было видно, как наземная бригада крепит такелаж на очередном грузе; один из рабочих заменяет бригадира.

— Первый, это двенадцатый. Он поворачивает на Пуадра. Похоже, идет к вам, джей-семь!

— Джей-семь на связи. Вас понял, двенадцатый.

Корли остался в бытовке, а Кабаков и Мошевский заняли позиции снаружи — Кабаков в кузове грузовика, за брезентом, а Мошевский в передвижном туалете с глазком в двери. Они втроем образовали что-то вроде треугольника вокруг посадочной площадки.

— Джей-семь, джей-семь! Вызывает двенадцатый. Объекты на перекрестке Пуадра — Рампарт. Движутся на север.

Корли подождал, пока Джексон в вертолете не отошел от кровли, осторожно снижаясь к площадке, и связался с ним на специальной частоте.

— К вам гости. Сделайте перерыв минут через пять.

— Вас понял. — Голос у Джексона был спокойный.

— Джей-семь, мобильный двенадцатый. Объекты на другой стороне вашей улицы, выходят из машины.

— Вас понял.