Черное Зеркало Предела. Изменение.

Этьен растерялся.

- Кет, о чем ты? За что я должен его прощать?

- Но… вы же слышали… в лесу… он хотел… ну…

Тут он вспомнил жесткий голос Анжа. Похоже, парень всерьез собирался его прикончить!

В первый момент граф немного разозлился. А потом в памяти всплыла фраза юноши: "Наша мать была такой же беспомощной…"

- Что случилось с вашей матерью? - спросил он у Кетары, пытаясь хоть немного отвлечь ее от мыслей о судьбе брата.

- Ее Святая Инквизиция… это… казнила… За грех… - девушка начала понемногу успокаиваться.

- За какой грех? - у рода де Каррадо были свои счеты с испанской Инквизицией. В тринадцатом веке святые отцы сожгли почти всех представителей семьи, спасся лишь один юноша, сбежавший во Францию и позже, когда волна исступленной, фанатичной охоты на "ведьм и колдунов" схлынула, вернувший себе и титул, и фамилию. С тех пор графы Каррадо жили в Нисселете, и до последнего ненавидели Инквизицию. Правда, ненавидели тихо.

Но эта история имела место быть в середине-конце тринадцатого века, и сейчас, в начале семнадцатого столетия, мысль о святошах, жгущих людей на кострах за "грех" казалась просвещенному графу дикой и абсурдной.

А Кетара, тем временем, рассказывала. Слезы понемногу иссякли, девушка успокоилась, но губы ее еще подрагивали, а глаза покраснели.

- За прелюбодеяние. Она родила в четвертую декаду зимы…

- И что? - не понял Этьен.

- Если она родила в четвертую декаду зимы, значит, понесла в четвертую декаду весны.

- И что с того?

Кетара посмотрела на него, как на безумца.

- Четвертая декада весны, ваша светлость - это Великий Пост. Даже если бы она была замужем, все равно, в Великий Пост этим заниматься нельзя, это грех.

- То есть ни в чем не повинную женщину казнили только за то, что она… э-э-э… занялась этим не в тот месяц? - сказать, что де Каррадо был поражен - не сказать ничего. Он был просто в ужасе. И это просвещенный, цивилизованный мир?! Это семнадцатый век?!

- Если бы все так просто, - горько усмехнулась Кетара. - Она же не по своей воле грех совершила… Она… ну, с благородными… она понравилась одному из них, а им же закон не писан… Ой! Простите! - кажется, она вновь вознамерилась упасть на колени.

- Все в порядке, Кет, продолжай, пожалуйста, - поспешно попросил Этьен. Девушка сглотнула слезы.

- В общем, она понравилась одному из них, и он приказал ей… ну, сделать это… А она отказалась, сказала, что это грех… а они только посмеялись… И… она через девять месяцев родила.

- То есть они ее взяли силой?!

Кетара кивнула, еле сдерживая рыдания.

- А когда мама родила, наш сосед - он очень набожный человек - рассказал об этом святым отцам. И маму… ну, за ней пришли Инквизиторы. И забрали… А потом…

- Что "потом"? - леденея от гнева и ужаса, спросил граф.

- Потом ей вырвали все женские органы раскаленными щипцами и залили внутрь расплавленный свинец, после чего сожгли вместе с ребенком. Она умирала очень долго и очень мучительно, потому что несколько этих сволочей своей проклятой магией не позволяли ей потерять сознание или умереть от шока, - жестко произнес Анж, входя в комнату. - Меня и Кет заставили на это смотреть, чтобы мы своими слезами замолили ее грех перед Господом. Кет была в шоке, она не могла плакать, и на нее надели специальный сапог с шипами внутри - чтобы плакала. Ей тогда было десять лет. С тех пор моя сестра хромает.

- Что же сделали с ублюдками, посмевшими взять женщину силой? - не веря своим ушам, спросил Этьен. То, что он услышал, казалось невозможным, невероятным, но он понимал - Анж не лжет. Юноша, похоже, был той же породы, что и сам граф - упрям, честен, и лучше умрет самой мучительной из всех возможных смертей, чем пойдет против собственной совести и чести.

- С "благородными господами"? - издевательски рассмеялся парень. - Ничего, разумеется. Они до сих пор живы, здоровы, богаты, и издеваются над теми, у кого нет друзей или родственников в элите Империи. Они же благородные апостолиты, а вам ничто не страшно, таким, как вы, закон не писан, только и знаете, что калечить и убивать простых людей себе на потеху! - последние слова Анж буквально выплюнул в лицо Этьену. Его глаза пылали ненавистью. - Теперь вы можете и меня замучить и убить, и Кет тоже, так же, как всех, кого до сих пор пытали и унижали. Хотите? А не выйдет! Не позволю ни вам, светлость ваша проклятая, ни другим таким же тварям, тронуть мою сестру или меня!

Граф потрясенно взирал на этого юношу с горящими глазами и пылающим сердцем. Или дурак, или смельчак, каких поискать. На идиота Анж не походил, значит, второе - недюжинная храбрость нужна, чтобы бросить благородному человеку в лицо такие слова, особенно, если здесь дела обстоят действительно так плохо.

- Анж, сколько тебе лет? - быстро и тихо спросил Этьен.

- Семнадцать, - ошарашено ответил парень, но тут же взял себя в руки. - Какое вам дело до того, сколько мне лет?