Черное золото

Трофим Иванович обливался холодным потом. Разговор пора было заканчивать, слишком многое в эфире прозвучало.

Ставрогин осторожно спросил, не сможет ли генерал Сивоконь уладить дело один.

– Э-э-э, нет, Вася, ты тоже в этой истории увяз, по самые уши, так что давай не спорь, – произнес Трофим Иванович. – Тут дело в том, что мы только и живы. Остальные кто на пенсии, кто умер.

Он знал, что говорил. Генерал армии Романцов, бывший начальник Сивоконя, задумавший операцию с крейсером, год назад умер от острого инфаркта. Третий член комиссии, вице-адмирал Коваленко, вышел на пенсию и уехал к детям в Канаду, где, по слухам, слег парализованный после инсульта. Значит, остались они двое – Сивоконь и Ставрогин. Им и голову ломать.

– У меня нет денег, Трофим.

– У меня тоже нет, Вася, надо что-то придумать! – воскликнул генерал Сивоконь. – Или, полагаешь, если полетит моя голова, я выгораживать тебя буду? Нет, полетим все вместе.

– Но, Трофим, у меня нет денег.

– А ты подумай!

Он отключился. Для первого раза хватит, решил Трофим Иванович, пусть Васька голову ломает. Он на Каспии фигура известная, популярная, что-нибудь его дружки-бизнесмены ему подскажут. Не одной Москве грязное белье десятилетней давности разбирать. Пусть Астрахань подключается.

Он вышел в приемную. Секретарша перелистывала страницы глянцевого журнала «Космополитен».

– Лида, начинай прием, – сухо произнес генерал. – Раньше начнем, раньше закончим.

Девушка отложила журнал, кивнула, сверля Трофима Ивановича преданным взглядом.

– И сделай мне чайку, и покрепче, – смилостивился генерал.

Девушка кивнула, поднялась и направилась к окну, чтобы включить электрический чайник, стоявший на подоконнике. Сивоконь прошелся взглядом по ее стройным ногам, скривился.

– Разрулим дело с Воробышевым, будем о девках молодых думать. – Он не осознал, что произнес эти слова вслух.

Лида посмотрела на него с удивлением.

Хлопнув дверью, Сивоконь решил твердо: если Ставрогин не поможет ему, он запросто перестанет делать тайну из того, какими путями Васька со своими бизнесменами черную икру в Москву поставляет. Всем и каждому расскажет. Ведь в Москве все забито черной икрой, и так, что продыху от нее нет никакого, живот наизнанку выворачивается. Давно нужно ситуацию поправить.

* * *

В частном рыбном хозяйстве, расположенном на азербайджанском побережье Каспия, все было укомплектовано на высшем уровне и сверкало чистотой. Лаборатории, промышленные сооружения, водоочистка, оборудованные по последнему слову техники, радовали глаз. Водоемы с проточной водой были скрыты под крышами, в водоемах выводились из икринок осетры.

То, что в других районах Каспия, например в низовьях Волги, происходило естественным образом, здесь обеспечивали люди. Стоило подобное хозяйство совсем недешево, но дело было весьма выгодным. В свое время владелец этого образцового хозяйства приложил немало усилий, чтобы создать в этом, прежде пустынном, месте вот такой питомник. Сюда были приглашены специалисты российские, европейские и даже канадские. Все должно было быть наилучшим. Надо сказать, что в этом хозяин преуспел. Во всем Азербайджане ничего подобного не существовало.

На берегу, под большим раскидистым деревом стоял небольшой гостевой домик. Построенный в восточном стиле, он напоминал маленький дворец из «Тысячи и одной ночи». К нему от берега вела дорожка, выложенная цветной плиткой. По бокам росли затейливо подстриженные кусты с благоухающими цветами. У домика располагалась ажурная резная беседка, в которой так хорошо было отдыхать во время полуденного зноя. Рядом журчал небольшой фонтан, настраивавший на спокойствие и умиротворение. В беседке сидели двое: господин Рафик Мустафович Мустафов собственной персоной, а напротив – грузный человек в голубоватом костюме. Собеседники с аппетитом уплетали шашлык из осетра, запивая коньяком «Апшерон».

Гость отставил рюмку.

– Хороший коньяк, – сипло произнес он.

Брови Мустафова взметнулись и опустились:

– Плохого не употребляем. Здоровье, знаешь, дороже денег. Ты заедай, дорогой, окосеешь.

Некоторое время длилось молчание, после чего Мустафов взглянул на пустые рюмки, привстал и наклонил горлышко коньячной бутылки.

– Да, дорогуша. Погодка, виды. Невозможно не отвлечься в таком райском месте. Я все-таки думаю, что лучше нашего Азербайджана страны на свете нет. – Он блаженно улыбнулся, глядя вокруг.

– Угу, – неопределенно промычал его собеседник, смачно жуя шашлык.

– И вот послушай меня, дорогой, скажу я сейчас чистую правду. Такую же чистую, как эта проточная вода. Так вот: что бы мне ни предлагали – все равно ни за что бы не уехал со своей Родины. – Мустафов поправил воротник сорочки и продолжил разглагольствовать: – Посмотри вокруг. Эти горы, это море, красавец Баку – все это мой Азербайджан, который вырастил меня, своего верного сына, вскормил и дал путевку в жизнь. Азербайджан всегда знал, что я отблагодарю его своей работой, своей любовью. И я сделал это! Все, что я делал, пока был полон сил, – я делал для родного края!