Черное золото

Закончив вдохновенную речь, Мустафов торжествующе глянул на собеседника. Затем он откинулся в тень и глотнул холодной водички, жмурясь от наслаждения.

Ценитель «Апшерона» иронически взглянул на бывшего министра. Даже он, много повидавший на своем веку, был впечатлен цинизмом Рафика Мустафовича. Естественно, трудно было представить, куда бы мог податься от своих знакомств, связей, родства и кумовства этот довольный жизнью толстяк. Близость к президенту страны сделала его вообще фигурой неприкосновенной. Как и его весьма солидное состояние, сколоченное на торговле дарами моря. Пока Мустафов был полон сил и занимал высокие государственные должности, он, конечно, на боку не лежал. Как мог, он обворовывал свой родной Азербайджан. Таким он и был – «верный сын» своего народа.

Несмотря на столь высокое, хоть и неофициальное, положение, Мустафов был на редкость скупым хозяином. Видимо, о таких, как он, и была когда-то сложена поговорка: «У него и снега зимой не выпросишь». Но, естественно, вслух эти мысли не прозвучали. Мужчина в голубоватом костюме приподнял фигурную рюмку и произнес стандартное:

– Твое здоровье.

– Твое тоже, – кивнул Рафик Мустафович.

Оба, чокнувшись, выпили. После чего собеседник Мустафова продолжил прерванный рассказ.

– Страна, конечно, интересная. Климат, само собой, не азербайджанский. Сам понимаешь, Северное море. Летом прохладно, в море такому любителю тепла, как ты, не искупаться. О фруктах в своем собственном саду я молчу. Это здесь из окна высунулся и сорвал мандарин. Природа бедная: горы и море – вот и все, можно сказать. – Он поковырялся в зубах и продолжил: – Но вот как этим всем распорядиться – другой вопрос.

– Ну-ну. – Мустафов слушал гостя с большим вниманием.

– Так вот, уровень жизни в Норвегии не идет ни в какое сравнение со странами, обеспеченными природой, так сказать, под завязку. То, что мы когда-то все вместе строили – коммунизм, – у них уже существует. Да что говорить, в соседних Швеции, Финляндии – то же самое. Так что у людей есть все.

– Что ты говоришь! Нет, надо бы как-нибудь туда выбраться, – поцокал языком Мустафов. – Ну а как там девочки?

Его собеседник ухмыльнулся.

– Всякие есть, выбор, так сказать, неограниченный. Но в Амстердаме лучше. На любой вкус, цвет и размер. Со всего мира такие съезжаются – закачаешься!

– Ах-ах, это интересно. – Мустафов закрутился в кресле.

Затем его собеседник подробно рассказал о рыбной бирже в Осло.

Мустафов внимал каждому слову. В Европе он не бывал дальше белорусского Витебска, куда ездил на фестиваль «Славянский базар». Мустафов, падкий до женского пола, вынес из столицы фестиваля массу новых впечатлений. Длинноногие витебские красавицы долго не давали заснуть бывшему министру рыбного хозяйства. Он вдруг вспомнил голубоглазую Станиславу, которую хотел увезти с собой на берега Каспия. Ах, какая была дивчина! По жизни Рафику Мустафовичу всегда хотелось экзотики, чего-нибудь эдакого… Рассказы любителя коньяка «Апшерон» навевали романтическое настроение. Но пора было возвращаться к сути дела.

– Ты говоришь, устранить русских с рынка черной икры – плевое дело, – произнес Мустафов, поигрывая рюмкой в большой волосатой руке.

– Да!

Разговор начинался явно интересный. Но собеседник замолк, и хозяин домика нахмурился нетерпеливо:

– Ты говори, чужих ушей здесь нет.

Гость оглянулся и с аппетитом принялся за отложенный осетровый шашлык. Выдержав паузу, он наконец заговорил.

– Осетровые нерестятся или так, как у тебя, – он показал шашлыком на водоем, – или в низовьях Волги. И только в пресной воде.

– Ну, мне это все можно не говорить, я сам кому хочешь лекцию по разведению осетровых в неволе прочитаю, – слегка раздраженно произнес Рафик Мустафович. – Я все прекрасно знаю, но что из этого следует? – Мустафов тяжело облокотился на столик, глядя на гостя в упор.

Тот наклонился к хозяину и тихо проговорил:

– Ты послушай меня внимательно, Рафик. Главный конкурент на рынке – Россия, так?

– Так, – подтвердил, моргая осоловевшими глазами, рыбный магнат.

– Естественно, церемониться с русскими нечего. Проблему нужно решать кардинальными средствами. Все очень просто. Если всыпать кое-какую бурду в низовья Волги, тогда накроются сами места нереста. Понимаешь, о чем я говорю?

– Ну-ну, продолжай, дорогой. – Мустафов замер и внимательно слушал, боясь пропустить хотя бы слово. Мозг, уже здорово одурманенный коньяком, подчинялся с трудом. Но саму суть идеи Мустафов ухватил.

Собеседник продолжал:

– Для русских это будет большая беда, да что беда – крах. На несколько лет они вообще будут вынуждены уйти с рынка.

Чем больше думал обо всем этом Мустафов, попивая коньяк, тем больше нравилась ему идея. Он вытер потное лицо и хрипло спросил:

– Хорошо, как ты это собираешься сделать?

– Мне надо будет слетать в Иран. – Собеседник обернулся, и стало видно его лицо. Кожа на лице была гладкая, без единой морщины, словно у ребенка. Страшноватый был ребенок! Лицо его скорее напоминало маску.

Слово «Иран» подействовало на Мустафова магически.