Черное золото

Вот тут Анжелика окончательно поверила в то, что перед ней он – отец. Все еще в шоке, она машинально повернулась и направилась на кухню. Там достала из бара начатую бутылку коньяка и рюмку. Вернувшись в гостиную, присела в кресло. Налила отцу. Удобно устроившись в глубоком кресле, она откинула волосы и приготовилась слушать.

Бунчук одним махом опрокинул стопку в рот, посмотрел на нее, пустую, и налил снова. Откинувшись на диван, он удовлетворенно выдохнул. Напряжение, державшее его весь день, немного спало.

Действительно, узнать в этом человеке прежнего Федора Бунчука было почти невозможно. Его прежде мясистый нос стал более тонким, исчезло большинство складок и морщин. Можно было даже сказать, что он стал выглядеть моложе. Однако отсутствие мимики на его лице, характерное для людей, перенесших пластическую операцию, делало его облик несколько зловещим. Лицо теперь напоминало маску – пугающую и неживую.

– Ну, чуть легче на душе стало, – утомленно проговорил он. – Уменьши свет, дочка.

Анжелика погасила одну из ламп и выжидательно взглянула на отца.

– Так что же, папа, с тобой было все это время?

Бунчук глубоко вздохнул, готовясь рассказывать.

– Ты думаешь, что со мной случилось? Да, пластическая операция. Хоть я теперь на себя прежнего ничуть и не похож, в данном случае это – к лучшему. После того как я ушел из-под носа этих крыс, я, естественно, оказался в Иране. Там меня и обработали так, что родной брат не узнает. Если бы он и был.

– За какие ж это шиши тебе так физиономию изменили? – перебила его Анжелика. – Я представляю, в какую копеечку такая операция влетела.

– Да, ты права, дочка. А откуда денежки? Это все работа на спецслужбы Исламской Республики. И работа, хе-хе, добросовестная. Хорошая работа неплохо и оплачивается. Кое-что за эти годы я сумел скопить.

– Ну а как же это все у тебя началось? – поудобнее устроилась на диване Анжелика.

– Был у меня в институте друг, которого звали Мустафа, – рассказывал Бунчук. – Вместе учились в Николаевском кораблестроительном, это на Украине. Хороший, знаешь, парень, хоть и восточный человек. Мусульманин, а даст десять очков вперед любому нашему. По всем позициям! Кореша мы были с ним, не разлей вода. Да долго проучиться вместе не довелось. Меня вышибли на втором курсе. Видите ли, списывал на экзамене.

– Представляю тебя списывающим на экзамене, – хохотнула Анжелика.

– Да-а, – он поморщился. – Просил я этого урода, педагога хренова, договориться хотел по-хорошему, нет – тот ни в какую! Ну я тоже, знаешь, не из тех, я в долгу не остался. Потом я устроил хорошую жизнь этому преподавателю, дочка, который поставил мне двойку и не захотел исправить… Рассчитался я с ним по полной программе, даже сейчас вспомнить приятно. Я ушел на флот, а Мустафа уехал к себе в Иран. Когда в его стране переизбрали президента, Мустафа приехал в Россию и нашел здесь меня. Оказалось, при новой власти он большой начальник. Хотя я в нем еще тогда, в Николаеве, не сомневался. Было в нем что-то такое, особенное. Птица, в общем, высокого полета. Вышел, понимаешь, в люди и теперь рулит, да так, что дай боже всякому!

Он вдруг достал пачку дорогих сигарет, вынул одну, торопливо раскурил.

– Мустафа оказался хорошим другом, дочка, – сказал Бунчук. – А я… Год я служил на Каспии. После года приехали «купцы», агитировали отличников поступать в военно-морское училище, в Астрахань. Я дал на лапу особисту – тот рекомендовал меня. Отец, твой дедушка, спасибо ему большое, выслал деньжат. Он уже тогда приторговывал икрой.

Бунчук рассказал дальше, что он получал задания Мустафы, однако в Иране пришли к власти исламисты, и он предпочел светский Азербайджан. Добился в Азербайджане определенных успехов, работая советником у одного «денежного мешка». Все время он поддерживал контакт с Мустафой, то есть с иранской разведкой, не выпускал из вида дочь, и задания от иранских спецслужб она получала на самом деле от него, своего отца, через связных. Профессия танцовщицы позволяла ей присутствовать среди высоких чинов, входить к ним в доверие и выуживать ценную информацию. Затем связники приносили ей деньги.

Анжелика замерла, слушая историю отца, затем изумленно покрутила головой.

– Ну, пап, ты даешь! Впечатляет история!

– Ты не веришь?

– Верю… Просто к сказанному надо привыкнуть. – Она тряхнула головой, поднялась, прошла на кухню и принесла себе рюмку. Села на диван и налила коньяка. – А это не так просто.

– Выпьем вместе? – спросил Бунчук.

Дочь подняла голову и увидела, что отец улыбается. Улыбка у него выходила страшноватой, особенно в вечернем свете. У Анжелики даже дрожь пробежала по телу при взгляде на этого человека. Она узнавала и не узнавала в нем отца.

– Если откровенно, я не хотела бы заниматься всем этим. – Анжелика скривилась.

– Да? А красиво жить любишь? – хохотнул Бунчук. – Нет, девочка, танцами ты на жизнь не заработаешь.

Она вновь наполнила рюмку и выпила. Сморщилась.

– Боже, какая гадость, – сказала она. – Значит, и на этом банкете я все делала по твоей указке? – спросила она.