Черное золото

– Ром? – пробормотал Косач, взяв тяжелую бутыль в руки и всматриваясь в яркую наклейку. На ней был изображен пират с саблей в одной руке и с бутылкой в другой. Огромные усы «грозы морей» воинственно топорщились, будто говорили: «А ну, попробуй забрать!»

– Он самый. Что может быть лучше для моряка?

– Согласен, – протянул Косач, удобно усевшись на кожаный диван и осматривая каюту капитана. Небольшой сейф, два массивных шкафа, портрет иранского президента на стене. Лоцман попробовал вспомнить имя этого недавно избранного вождя, но не смог. Столик в восточном вкусе, на котором Саламеджад раскладывал фрукты. Виноград, персики, орешки.

– Давай выпьем, дорогой, за то, чтобы наша дружба всегда была такой же крепкой, как этот ром, – поднял рюмку капитан. На его лицо, лоснящееся от жары и жира, косо падал свет настольной лампы, стоявшей справа.

Словно старые друзья, Саламеджад и Косач пили ром.

– Разумеется, это строго между нами, Петя, – сурово произнес Саламеджад, который на удивление хорошо говорил по-русски. – Ты знаешь, какая у нас страна.

– Неправда! – сказал Косач. – Иран – замечательная страна, а весь мир ошибается, причисляя ее к государствам-изгоям.

– Хорошо, Петя. – Саламеджад бросил виноградину в рот и раздавил ее белоснежными зубами. – Побольше бы таких умных голов, как у тебя.

– Слушай, Ибрагим, а где ты так хорошо научился балакать по-нашему? – спросил Косач, поигрывая кистью пухлой подушки, лежавшей у него под боком. – Я бы тебя от нашего азербайджанца и не отличил.

– Азербайджанцы… – скривил рот капитан. – Жизнь, Петя, и не такому научит. Пришлось поболтаться по свету в свое время.

«Туман пускаешь», – подумал лоцман, глядя на тетрадь, лежавшую на столе у окна. На ней красовалась какая-то совершенно непонятная надпись от руки.

Иранец откинулся на спинку кресла.

– Закусывай, дорогой, отдыхай.

Через полчаса лоцман и капитан вышли на палубу. Свежий вечерний ветерок приятно холодил разгоряченное лицо. Сейчас спиртное уже выветрилось из головы, но воспоминания о неожиданном сближении с иранцем будоражили кровь.

– А вообще все в порядке, Петя, – растянул губы капитан. – Скоро твоя работа завершится. Сейчас мы придем в Астрахань, нас досмотрят. Сойдешь ты на берег. А я опять буду долго вспоминать тебя. Работать с тобой приятно, ты человек честный, на тебя смело можно положиться.

Он усмехнулся, глядя на лоцмана.

– Чаще бы вы приходили, – помолчав, произнес Косач. – Только Иран платит за проводку приличные деньги. Что и говорить, страна ваша – страна что надо. Работать с вами одно удовольствие, не то что с этими… Азербайджанцы и таджики – клиенты несерьезные. – Он поморщился и махнул рукой.

Капитан все еще смотрел вдаль.

– Вполне возможно, все так и будет, – процедил он. – Но ты же знаешь, Петя, от меня зависит мало…

– Все-таки ты можешь помочь, – просительно произнес Косач. – Когда заказываешь лоцмана, можно назвать конкретную фамилию.

– Я подумаю над этим, – ответил капитан и вдруг добавил: – Знаешь, я доволен твоей работой, Петя. Не исключено, что тебя будет ожидать в конце нашего рейса небольшая премия.

Косач почувствовал, как затрепетало сердце. Это было именно то, на что он намекал.

Капитан вновь поднес бинокль к глазам. Лоцман увидел, как поджались губы иранца. Ибрагим внимательно осматривал ночную гладь Каспийского моря, переходящего в дельту Волги.

Скоро Косач понял, в чем дело. Впереди показался небольшой буксир, который шел сближающимся курсом.

Внезапно Косач увидел: на палубе сухогруза несколько раз вспыхнул и погас фонарик.

– Что такое, Ибрагим? – с тревогой спросил Косач.

– Небольшая контрабанда, – улыбнулся капитан. – Ты не волнуйся, Петр. – Он тут же полез в карман и протянул Косачу бумажный пакет. – Вот то, о чем я говорил. Я думаю, этого будет достаточно, чтобы ты забыл номер буксира и что мы передали на него груз.

Пакет был тонкий. Косач принял его и развернул. Луна осветила край пятидесятидолларовой купюры, а их в пакете было столько… Трясущейся рукой лоцман спрятал пакет в карман и спросил:

– А что вы перегружать собрались?

Капитан посмотрел на лоцмана выразительно – давая понять, что отсутствие всякого любопытства тоже уже оплачено.

Стоя у борта, лоцман и иранец смотрели на воду. Там быстро и точно происходило то, что уже давно было запланировано.

Пришел в движение бортовой кран, которым был оборудован сухогруз. Из носового трюма подняли и перегрузили на буксир длинный дощатый контейнер. Затем кран повернулся, и на буксир пополз второй точно такой же контейнер.

– Персидские ковры, – смилостивился Ибрагим. – Ручная работа. Спецзаказ для одной фирмы из Москвы.

Он с улыбкой посмотрел на Косача, похлопывая рукой по столу. Косач посмотрел на его длинные пальцы, размеренно выстукивавшие замысловатый ритм.

– Тяжелые что-то ковры, – с тревогой произнес Косач.

И вновь капитан улыбнулся белозубо. В глазах иранца читалась насмешка, словно он говорил: «Тебя это, дядя, уже не касается. Ты свое получил – и захлопни рот».