Черноглазая блондинка

— Имеется не совместимая с жизнью глубокая сплошная поперечная рана в передней части шеи, задевающая как венозные, так и артериальные сосуды.

Я уставился на него. Он был пожилым, уже повидал всё на свете и выглядел таким же усталым, как и я.

— Извини, — небрежно сказал Берни, — это доктор… Как Вас?..

— Торренс.

— Это доктор Торренс. Док, познакомьтесь, это Филип Марлоу, детектив-ас. — Он повернулся ко мне. — Он имеет в виду, что ей перерезали горло. На тот момент, когда это случилось, я бы назвал это актом милосердия. — Он взял меня под руку, и увлёк за собой, мы немного отошли.

— Скажи мне правду, Марлоу, — тихо сказал он. — Эта дама что-то значит для тебя?

— Я встретил её сегодня… вчера — в первый раз. Зачем?

— Док говорит, что парни с ней славно повеселились. Понимаешь, что я имею в виду? Это было до того, как они набросились на неё с зажженными сигаретами, кастетами и ножом. Мне жаль.

— Мне тоже жаль, Берни. Но это бесполезно — в этом направлении вы ничего не добьётесь. Я видел её только один раз, и мы едва успели перекинуться десятком слов, как ворвались мексиканцы.

— Вы с ней выпивали.

Я вырвала свою руку из его.

— Это не отправило бы нас в магазин за обручальными кольцами. Я постоянно выпиваю с самыми разными людьми. Держу пари, что ты тоже.

Он отступил назад и посмотрел на меня.

— Она, должно быть, была симпатичной, пока до неё не добрались мексы.

— Берни, оставь это, — вздохнул я. — Я не был знаком с Линн Питерсон, во всяком случае, не в том смысле, как ты думаешь.

— Ладно, ты её не знал. Она появляется, когда ты перетряхиваешь дом её брата…

— Ради бога, Берни, я не «перетряхивал» его!

— Как бы то ни было, она появляется, а следом за ней врываются два мекса, бьют тебя по голове и смываются, унося её в своих злобных лапах. Теперь она мёртвая на обочине пустынной дороги в Энсино. Если бы ты был на моём месте, ты бы сказал: «Всё в порядке, Фил, не беспокойся об этом, иди по своим делам, я уверен, что ты никак не связан с убийством этой несчастной леди, хотя ты и искал её предположительно мёртвого брата?» Ну, сказал бы?

Я снова вздохнул. Дело было не только в том, что я был сыт по горло измышлениями Олеа — я смертельно устал.

— Ладно, Берни, — сказал я. — Я знаю, что ты просто выполняешь свою работу, за которую тебе платят. Но ты потеряешь уйму времени, будешь раздосадован и недоволен, если продолжишь пытаться связать меня с этим.

— Ты уже связан с ним, — почти выкрикнул Берни. — Это ты шнырял повсюду в поисках этого Питерсона, а теперь его сестра мертва. Если это не связь, то что?

— Я знаю, что она мертва. Вы только что мне её показали, и Альберт Швейцер[75] изложил всё с кровавыми подробностями. Но послушай меня, Берни: это не имеет ко мне никакого отношения. Вы действительно должны в это верить. Я, что называется, невинный свидетель.

Берни фыркнул.

— Да, честное слово, — ответил я. — Такое иногда случается, ты же знаешь. Ты стоишь в очереди у окошка кассы в банке, а двое грабителей врываются следом за тобой, хватают всё до последнего цента в хранилище и, прежде чем скрыться с добычей, стреляют в управляющего. Тот факт, что ты был там по делу, вносил деньги на свой счет или снимал их, не означает, что ты связан с ограблением. Так ведь?

Берни задумался, покусывая большой палец. Он знал, что я прав, но в таком деле, как это, все копы ненавидят упускать единственную возможную зацепку, которая, по их мнению, у них есть. Наконец он издал вызывающее отвращение рычание и замахал на меня рукой, словно пытался прихлопнуть муху.

— Давай, — сказал он, — убирайся отсюда. Ты мне надоел, лицемерный клоун.

Нехорошо, когда тебя обзывают. Лицемерного я, может быть, и принял бы, но оказаться в роли Коко[76] с красным носом и в туфлях двадцатого размера[77] — это совсем другое.

— Я домой, Берни, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и даже уважительно. — У меня был долгий и трудный день, и мне нужно прилечь и отдохнуть. Если я узнаю что-нибудь о Нико Питерсоне, или его сестре, или о ком-нибудь из его семьи или друзей, и если я думаю, что это имеет отношение к этому делу, я обещаю, что не буду это скрывать от вас. Хорошо?

— Иди и свари свою голову,[78] — ответил он. Затем он отвернулся от меня и отправился назад туда, где Торренс-медик руководил укладкой изувеченного тела Линн Питерсон в заднюю часть машины «скорой помощи».