Черноглазая блондинка

— Это, о чём я говорю, не такое трудное и запутанное, миссис Кавендиш, — сказал я, — хотя я и испытываю трудности, я озадачен. Посмотрите на это с моей точки зрения. Сначала это казалось простым. Вы приходите ко мне в офис и просите найти своего парня, который исчез. Не в первый раз женщина садилась в то кресло, в котором сидели Вы, и просила меня сделать то же самое. Мужчины склонны быть слабыми и трусливыми, и часто, когда любовь угасает, они предпочитают убежать, а не встретиться лицом к лицу со своей возлюбленной и сказать ей, что для них она уже история. Я выслушал Вас, и хотя у меня были некоторые сомнения в глубине души…

— Какие?

Она напряженно наклонилась вперед, мундштук наклонился под острым углом, и дым от её сигареты тонкой быстрой струйкой поднимался вверх.

— Как я уже сказал, я не мог представить Вас таким человеком, который связался с тем Нико Питерсоном, который следовал из Вашего описания.

— И каким же?

— Не таким, как Вы. — Она хотела ещё что-то сказать, но я её оборвал.

— Прекратите, — сказал я. — Позвольте мне продолжить.

Она была не единственной, кто мог быть резким.

Подошёл официант с моим новым мартини. Я был рад что меня прервали. Звук моего собственного голоса становился скрипучим басом рядом с барабанным боем в моей голове. Я сделал глоток прохладного напитка и подумал о строчке из Библии об олене, который стремится к воде.[99] Хорошо, что псалмопевец не знал о водке.

Я закурил ещё одну сигарету и продолжил:

— В любом случае, несмотря на мои опасения, я говорю Вам: хорошо, конечно, я найду его. Потом я обнаруживаю, что он отправился в Счастливые Охотничьи Угодья, а потом выясняется, что нет, поскольку Вы заметили его трусящим по Маркет-стрит в прохладном и модном городе Сан-Франциско. Это интересно, думаю я про себя, на самом деле это задача на три трубки, я надеваю свою охотничью шапку и снова отправляюсь в погоню. И в следующее мгновение вокруг меня начинают убивать людей. К тому же я сам чуть не погиб, и не один раз. Это заставляет меня задуматься. Я оглядываюсь назад на запутанный путь, по которому я двигался, и вижу Вас там, далеко позади меня, в том самом месте, откуда я начал, с тем же непроницаемым выражением лица, которое я так хорошо знаю. Я спрашиваю себя, так ли всё обстоит просто, как казалось вначале? Конечно, нет.

Я тоже наклонился вперед, так, что наши лица оказались не более чем в футе друг от друга.

— Итак, миссис Кавендиш, я спрашиваю Вас, всели обстоит так просто, как казалось? Вот что я имею в виду, когда говорю, что хочу, чтобы Вы были со мной откровенны. Однажды Вы попросили меня сделать, как Паскаль, и заключить пари. Я так и сделал. И, кажется, проиграл. И кстати, Вы не притронулись к своему напитку.

Я откинулся на спинку стула. Клэр Кавендиш посмотрела направо и налево и нахмурилась.

— Я только что поняла, — сказала она, — это любимый столик моей матери.

— Да, — сказал я. — Это просто совпадение.

— Конечно, вы встречались здесь, не так ли?

— На этом самом месте.

Она рассеянно кивнула. Казалось, она думала о многом, просеивая, просчитывая, решая. Она сняла шляпу и положила её на стол рядом с сумочкой.

— У меня ужасные волосы? — спросила она.

— Они прекрасны, — сказал я. — Твои волосы.

Я не шутил. Я всё ещё был влюблен в неё, каким-то болезненным, безнадежным образом. Какой же я был болван!

— О чём мы говорили? — сказала она.

Я думаю, она действительно потеряла нить разговора. Мне пришло в голову, что, может быть, она знает не больше меня, что, может быть, то, что она наняла меня искать Нико Питерсона, на самом деле не имеет никакого отношения ко всему остальному, что последовало за этим. В конце концов, это было возможно. Жизнь гораздо более беспорядочна и разобщена, чем мы позволяем себе признать. Желая, чтобы всё имело смысл, было красиво и упорядочено, мы продолжаем придумывать сюжеты и привязывать к ним то, что происходит на самом деле. Это одна из наших слабостей, но мы цепляемся за неё изо всех сил, потому что без неё вообще не было бы жизни, приятной или нет.

— Мы говорили, — сказал я, — или, точнее, я спрашивал, можете ли Вы объяснить мне, как то, что Вы наняли меня, чтобы я занялся поисками Нико Питерсона, связано с похищением и убийством сестры Питерсона, а затем с убийством самих её убийц, с самоубийством Флойда Хэнсона, с бегством из страны Уилбера Каннинга, и мной, конце концов почувствовавшим, как все эти люди носятся вокруг меня, как стадо буйволов.

Она быстро подняла голову и уставилась на меня.

— Что вы сказали о Флойде Хэнсоне? В газете говорилось…

— Я знаю, что писали в газетах. Но Хэнсон умер не случайно — он разорвал простыню, сделал из нее веревку и накинул себе на шею петлю, а другой конец привязал к оконной решётке и позволил себе упасть. Только окно было недостаточно высоко от земли, так что ему пришлось заставить свои ноги обмякнуть и висеть там, пока он не перестал дышать. Подумайте, сколько усилий и решимости это потребовало.

Её лицо стало пепельно-серым, отчего казалось, что эти черные глаза отходят от её лица, огромные, влажные и блестящие.