Черноглазая блондинка

— Послушай, Марлоу, — сказал он, — ты мне нравишься. Мне нравится, как ты держишься. У тебя есть мозги, это очевидно. К тому же ты умеешь держать язык за зубами. Мне бы не помешал такой человек, как ты.

Я рассмеялся.

— Даже не проси, — сказал я. Он поднял руку размером с небольшой свиной бок. Почему толстякам так нравятся кольца? Кольца на таких пальцах всегда наводят меня на мысль о призовых свиньях.

— Я не предлагаю тебе работу — сказал он. — Я знаю, что зря потрачу время. Но я хотел бы нанять тебя для поисков Нико Питерсона.

Я снова рассмеялся, и на этот раз добавил в смех немного веселья.

— Ты что, не слушаешь? Кто-то уже поручил мне поиски Питерсона.

Он закрыл глаза и покачал головой:

— Я имею в виду, по-настоящему искать его. Ты, очевидно, ещё не вложил в это дело своё сердце.

— Почему ты так думаешь?

Он открыл глаза и впился в меня взглядом.

— Потому что ты его не нашёл! Я знаю тебя, Марлоу, я знаю, какой ты. Если ты что-то задумал, ты это сделаешь. — К этому времени его британский акцент сильно ослабел. — Сколько тебе платят, пару сотен? Я дам тебе тысячу. Седрик! — Он протянул руку. Сидевший на переднем сиденье негр наклонился боком, не отрывая глаз от дороги, открыл бардачок, достал оттуда длинный чёрный кожаный бумажник и передал его через плечо. Хендрикс взял его, щелкнул застёжкой, достал из внутреннего кармана пять стодолларовых прямо из-под печатного пресса и развернул их передо мной веером. — Половина сейчас, половина как найдёшь. Что скажешь?

— Я говорю «фу», — сказал я. Я затушил сигарету в пепельнице и позволил пружинной крышке захлопнуться. — Меня уже наняли, чтобы найти Питерсона — если он жив, что, скорее всего, не так. Но если это так, и я найду его, я сделаю это не ради тебя. Ты понял? У меня есть свои стандарты. Они не очень высокие, не очень благородные, но, с другой стороны, они не продаются. А теперь, если вы не возражаете, я вернусь к своей работе. Седрик, останови машину — и на этот раз сделай это, или я оторву тебе голову.

Седрик взглянул в зеркало в сторону Хендрикса, тот коротко кивнул, мы приняли вправо и остановились. Хендрикс всё еще держал деньги в руке, но теперь он тяжело вздохнул, убрал банкноты в бумажник и защёлкнул застежку.

— Это не имеет значения, — сказал он, поджав губы так, что стал похож на детёныша — скажем, гиппопотама. — Если ты найдешь его, я узнаю. Тогда я приду за ним. И когда это произойдет, надеюсь, вы не станете мне мешать, мистер Марлоу.

Я открыл дверь — казалось, в ней было столько же стали, сколько в корабельной переборке, — и поставил ногу на тротуар. Потом я обернулся.

— Знаете, Хендрикс, — сказал я, — вы все одинаковы, все вы, ребята, занимающиеся рэкетом. Вы думаете, что раз у вас за спиной бесконечные пачки денег и команда громил, то никто вам не откажет. Ну, а кто-то просто скажет «нет», и будет продолжать это повторять, независимо от того, сколько Джимми вы пошлёте к нему.

Хендрикс улыбался мне с неподдельным восторгом.

— Ах, мистер Марлоу, вы человек духа, вот вы кто, и за это я вами восхищаюсь, — радостно кивал он, снова превратившись в истинного британского джентльмена. — Надеюсь, наши пути вновь пересекутся. И у меня есть справедливое предположение, что так и будет.

— Если так и случиться, будьте осторожны, чтобы не споткнуться. До свидания.

Я вылез из машины и захлопнул за собой дверь. Когда машина с урчанием выехала на проезжую часть, я услышал, как Хендрикс снова высморкался. Это было похоже на далёкий звук горна в тумане.

Было уже далеко за полночь, и я лежал на кровати в одной рубашке, курил сигарету и смотрел в потолок. Прикроватная лампа горела, и эти нарисованные розы отбрасывали тени на стены — они выглядели как пятна крови, которые кто-то начал смывать, а потом бросил.

Я думал о том и об этом, и то, и другое означало Клэр Кавендиш. На той стороне кровати, где я сейчас лежал, раньше лежала она, и я мог чувствовать на подушке запах её волос, или, по крайней мере, думал, что могу. Я говорил себе, что был прав, отпустив её. Она была не только хороша собой, но и богата, а такие женщины просто не для меня.

Линда Лоринг, которая сейчас в Париже, была из их числа, и поэтому я не слишком стремился жениться на ней, хотя она продолжала настаивать. Однажды мы с Линдой оказались в постели, и я думаю, она действительно любила меня, но почему она думала, что любовь неизбежно приводит к браку, я не знал. Её сестра была замужем за Терри Ленноксом и в итоге получила пулю в голову и изуродованное лицо. Вряд ли это может быть примером супружеского счастья. Кроме того, я уже не молод и, возможно, уже ни на ком не женюсь.

Зазвонил телефон, и я понял, что это Клэр. Я не знал, откуда мне это известно, но я знал, что это так. Вот так у меня с телефонами — я их ненавижу, но, похоже, каким-то странным образом нахожусь с ними на одной волне.

— Это ты? — спросила Клэр.

— Да, это я.

— Уже поздно, я знаю. Ты спал? Прости, что разбудила тебя. — Она говорила очень медленно, словно в трансе. — Я не могла придумать, кому ещё позвонить.

— Что случилось?