Черноглазая Марьяна (СИ)

Впрочем, не менее необычным оказался сообщённый Людмилой факт, что муж её был инспектором по делам несовершеннолетних, ведь в этой сфере в основном работают женщины, а он, имея высшее юридическое образование, мог хоть куда устроиться.

- Олегу нравилось возиться с трудными подростками, - с грустью поведала Людмила, -Его усыновила одна хорошая семья. Его приёмные родители умерли, когда Олег учился в вузе. Жаль, я их не знала. Но судя по рассказам мужа, они дали ему столько доброты, что он готов был поделиться ею со всем светом. Меня раздражало, что тратит силы на глупых строптивых мальчишек и совсем не стремится к карьерным высотам. – Желе печально вздохнула. - Я не ценила его, даже считала слабым... Лишь три года назад, когда его не стало, поняла, на самом деле Олег был сильной личностью. Это именно он всегда во всём меня поддерживал! Без него я сломалась… Бросила диссертацию, руководящую должность, перешла работать на «скорую помощь», где всё мимолётно и недолговременно – окажешь помощь, привезёшь и прощай!

Из исповеди Ирины стало известно, что её связь с Голубевым-старшим длилась 16 лет, с тех пор, как она, окончив медицинский колледж, пришла работать в больницу медсестрой.

- Я влюбилась в него, как дурочка, - призналась женщинам, - мне было всё равно, что женат, что сын у него. Он был для меня кумиром, богом: его руки спасали даже тех, кто считался при смерти. Мы встречались украдкой. Он снял для меня квартиру. Я думала, он бросит семью и будет со мной всегда. Однажды поставила вопрос ребром: или вместе, или уеду в Питер. Уехала, а он даже не позвонил… Через год вернулась, и снова у нас любовь закрутилась.

- Ты никогда не сталкивалась с женой Голубева? – поинтересовалась Людмила. – Я знаю, она дочь одного из краевых управленцев здравоохранения. И мне кажется, неплохая женщина.

- Да, я её видела и была поражена: умница и красавица! – спокойно произнесла Ирина и грустно улыбнулась. – Очаровательная голубоглазая блондинка, милая и приятная во всех отношениях, я по сравнению с нею - большеротая уродина.

- Ну, ты не такая уж уродина! – возразила Людмила и воскликнула в сердцах: – Однако отчего этому стервецу неймётся! Ходили слухи, что Голубев не только с тобой гулял. О, извини! Такта во мне всегда не было ни на грош.

- Да, что уж там! – махнула рукой Ирина. – Знаю сама, не верный он никому – ни жене, ни любовнице. Мы столько раз из-за этого ссорились и расставались!

- И ты терпела! – возмутилась Марьяна.

- Я любила его, это было что-то вроде гипноза. Увижу и теряю разум.

- Ты сказала, любила! – обрадовалась Желе. – Может, теперь твоя любовь угасла, наконец?

- Сейчас мне кажется, угасла, - ответила Ирина. - Он, как только я забеременела, перестал приходить и звонить. Скорее всего, завёл новую пассию. Ну и пусть! А я буду с сыном жить!

- Правильно! – поддержала Людмила. – Переедешь ко мне, у меня двухкомнатная квартира. Не пропадём, вырастим мальчишку. А неверные мужики пусть катятся по своей нечистой дорожке ко всем чертям!

Едва успела закончить фразу, как застыла в немом изумлении, уставившись в сторону возвышающейся над ними горы.

- Что это было? – наконец, оправившись, еле-еле раздвигая губы, тихо пробормотала Людмила. – Мне показалось, что-то белое прошлось по сопке.

- Может, это женщина в белом из легенды аборигенов? Она якобы является к тем, кто оказался в беде, - предположила Марьяна то ли в шутку, то ли всерьёз. – А что, мы же терпим бедствие. Вот женщина нас своим появлением морально и поддерживает, чтобы мы сохранили силы и дождались помощи.

- А я тоже слышала о белой женщине в горах, - подала голос Ирина, - вроде как она разбилась о скалы, когда узнала, что мужа убили.

- Жениха, а не мужа, - мягко поправила Марьяна, - по преданию, она была невестой верховного жреца, пожертвовавшего жизнью за мир между сородичами.

- Вот ещё одна невинная жертва привязанности к мужскому племени! – воскликнула с возмущением Ирина. – Ну, не вредители ли они!

Буквально через несколько секунд на дороге вверху загудели машины. И спасатели из явно «вредительского племени», сильные и умелые, ловко вытащили их на руках по крутому каменистому склону к долгожданной «скорой».

Марьяна до сих пор ощущает эти приятные руки, как крепко держали её, прижав к груди, словно какую-то драгоценность, и бережно несли. Поначалу она сопротивлялась, говорила, что сама в состоянии идти, но спасатель, парень с могучими мускулами, без слов подхватил девушку и понёс. Никогда никто не носил ещё её на руках.

А ведь это настоящее блаженство, пусть даже руки случайные! Она не помнит отца и любви его не помнит. Илью же с такими нежностями, как носить жену, просто представить невозможно, хотя не был хилым и имел благодаря занятиям спортом почти атлетическое сложение. Но наяву был чопорен и полон собственной важности. Марьяне же всегда хотелось, чтобы кто-нибудь однажды поднял её на руки и покружил под вальс композитора Доги, как героиню в старом российском фильме по произведению Чехова.