Черноглазая Марьяна (СИ)

- Нельзя так говорить! – сухо оборвала её Людмила Михайловна и тут же обратилась к Марьяне: - Оленева, не стой столбом, делай, что я тебе сказала!

- Ты злая, нехорошая и грубая! – яростно накинулась на Желе рассерженная Ирина. –Всё время «Оленева да Оленева»! Что, имени у неё нет?!

- Я Марьяна! – тихо подала голос Оленева, словно это бы загасило разгорающийся конфликт. Она заторопилась поскорее помыть руки из бутылки с водой и переодеть халат поверх куртки. – Давайте не будем ссориться, ребёнку ругань не понравится – он уже слышит нас! Разве ему захочется на свет выходить к людям, которые бранятся между собой? – как можно мягче стала успокаивать роженицу.

Но все её уговоры были напрасны. Будущая мать категорически не желала затихать и мыслить здраво, вместо этого злобно зарычала, завыла и закричала с надрывом, как раненый зверь. От боли и жалости к себе из глаз её полились слёзы. А Желе нет чтобы помочь Марьяне успокоить роженицу, сама тоже заорала ещё громче, как оглашенная:

- Тебе повезло: ты родишь ребёнка!

- Чёрта с два повезло! – не сдавалась Ирина. – Его ещё надо растить, а мне уже тридцать пять! У меня даже нет своей квартиры, я её снимаю!.. Я надеялась, надеялась всё время, что он будет со мной, даже в этот раз решила не делать аборт… А он мне заявил: «Я от жены никогда не уйду!» Видишь ли, за ней целый медицинский клан! Сам он известный хирург и главный врач! А я простая медсестра!

- А я рвалась к карьере! – возвысила ещё больше голос Железнова. – Сначала была простым лечащим врачом, потом заведующей отделением, позже дослужилась до главного врача! И что в результате?! Мужа потеряла, ребёнка не захотела рожать! И где теперь счастье моё? Я одна-одинёшенька, никому не нужна! Все меня называют Железной, я знаю! И правильно называют! Так и есть, я бессердечная! Когда нужно было заботиться о больном муже, я только и думала о своей карьере! Чёрт, да пропади она пропадом! – В крике её зазвучала неимоверной силы душевная боль. – Олег любил меня, всё надеялся, рожу ему сына или дочку, он их хотел так сильно, словно знал, что жить долго не будет… А я решила писать диссертацию! Зачем мне, такой умной и талантливой, ребёнок – с ним одни заботы?! И я отказала любимому человеку в счастье отцовства – в том, чего он хотел больше всего на свете!.. А он болел и угас совсем! Не стало его – и не нужна мне без него моя карьера!

Вдруг Железнова жалобно всхлипнула и смолкла, словно старая пластинка на проигрывателе. Ирина, напуганная яростной отповедью, тоже на несколько мгновений стихла. Установилась почти мёртвая тишина, прерываемая лишь треском костра. Первой опомнилась непредсказуемая Желе.

- Наверное, уже пришло время рожать, - сказала она примирительным кротким тоном. – Что-то мы впали в ненужные воспоминания! – Секунду помолчала и добавила уже строже: - Марьяна, вскрой родовой пакет, надень перчатки и клеёнку подложи под рож… Ирину, - исправилась Людмила Михайловна. – А ты, - обратилась к роженице мягко, -сильно не кричи, а то воздуха ребёнку не хватит. Если хочется тужиться, тужься!

В течение последующего часа Марьяна была в состоянии некоторой прострации и одновременно собранности. Словно не она принимала роды, а кто-то другой, более сильный и решительный. Ей удалось напрячь все силы и заставить свой ум напряжённо вспоминать всё, чему учили на занятиях по акушерству.

Как наяву услышала чуть хрипловатый голос пожилой акушерки, рассказывающей студентам о разных тонкостях: «Вы должны уговорами и разговорами пробиться в сознание роженицы и заставить её во чтобы то ни стало подчиняться вам, вы должны говорить ей, как себя вести! И тогда всё пройдёт как по маслу!»

По видеофильмам, просмотренным на лекциях, Марьяна знала, как правильно нужно дышать рожающим, чтобы не наступило у ребёнка кислородного голодания, что очень для него опасно. И она ласково убеждала Ирину следить за дыханием. Непонятно откуда взялись у неё слова для уговоров и поддержки. За всю жизнь не высказывала в чей-либо адрес столько похвалы и добрых слов, сколько наговорила Ирине, пока она не разродилась.

Когда головка малыша показалась, Марьяна испытала невероятное облечение, а чуть позже, ощутив маленькое кричащее тельце в руках, просто зашлась в восторге, переполненная счастьем и умилением.

Быстренько обработала ребёнка, как учили. Завернула в единственную пелёнку, что была в пакете. Не задумываясь, скинула с себя халат, куртку, сняла свитер и белую футболку – она была мягкой и хлопковой – закутала в неё и свитер малыша и с благоговением, словно подарок небес, протянула матери, которая тут же засунула его под свой пуховик и приложила к груди. Почувствовав мамино тепло и мамину грудь, ребёнок затих.

Натянув на голое тело куртку и халат, девушка занялась уже роженицей. К счастью, осложнений не было.

- А кто родился? – с любопытством спросила Людмила Михайловна, лежащая у костра и подкладывающая в него гнилушки и сучья, чтобы не погас.

- Не знаю! – оторопела Марьяна. – Забыла посмотреть, но теперь не развёртывать же ребёнка! Потом узнаем.