Чернокнижник

Хозяин послал её в путь, чтобы она разузнала вещи, закрытые для него самого. В голове Кемары не укладывалось: неужели было на свете что-то, неподвластное Окэлло? Что за лихо должно было осесть в северных болотах, чтобы сделать эти Земли недоступными для взора Вольфзунда?

Он не мог дотянуться туда взором или переместиться в Мёртвые Земли – что-то на севере противилось этому. Зато у сороки – обычной птицы – должно получиться. Ничего сложного тут не было, нужно просто слетать и посмотреть, что там происходит, чем занят Чернокнижник и не натворил ли он непоправимого.

Ей было странно думать о том, что Рич, всегда такой робкий и тихий, стал вдруг могущественным магом, которого остерегается сам Окэлло. А может, Вольфзунд боится вовсе не Чернокнижника, а чего-то – или кого-то другого?

Зато, если она выяснит что-то стоящее, хозяин может её наградить. А если повезёт и она принесёт на хвосте особо ценные сведения, то, может, этого будет достаточно, чтобы вырваться из его оков и зажить новой жизнью.

Её птичье чутьё безошибочно различило запах магии, разливающийся по студёному воздуху. Ничего хорошего это не сулило. Так резко и ярко могла пахнуть только самая чистая чёрная ворожба, смертельно ядовитая, отравляющая всё вокруг. Перья у сороки встали дыбом. Птичье сердце заколотилось от предчувствия беды. Если бы не приказ Окэлло, она сломя голову бросилась бы прочь, вспарывая воздух резвыми крыльями, и мчалась бы так долго, пока не выбилась бы из сил.

Чёрные еловые леса начали редеть, между деревьями всё чаще темнели болотистые участки, а вместо могучих елей из земли торчали уродливые, поломанные скелеты деревьев, до блеска обточенные злыми ветрами. По земле здесь клубился туман, похожий на пролитый яд, белёсый и густой, как маковое молоко.

Удивительно, но даже в этих краях жили люди. Кемара различила кособокие квадратики крыш и почуяла острый запах дыма, тянувшегося из печных труб.

Эти места казались ей больными. Кривые, источенные ветром остовы деревьев, мутные болотистые лужи, жухлые травы под ядовитым покровом колдовского тумана – будто какая-то смертельная болезнь настигла землю, и даже этот непривычный для лета холод походил на предсмертный озноб.

Зоркий птичий глаз выцепил человеческую фигуру, одиноко бредущую по редкому перелеску. Сорока взмахнула чёрно-белыми крыльями, ловя воздушный поток, и начала плавно снижаться.

Кемара опустилась на обломанную ветку и крепко обхватила её когтями, чтобы не упасть. Обточенная ветром древесина, к тому же без коры, была весьма коварным насестом. Сорока взмахнула хвостом, восстанавливая равновесие, и воззрилась сверху вниз на человека.

Сначала ей показалось, что это кто-то из местных жителей. Но потом она смекнула, что плащ юноши скроен по городскому фасону, а сапоги явно стоили слишком дорого для жителя забытой Первым Волшебником северной деревушки. Сорока взлетела с ветки и нацелилась на соседнее дерево, чтобы опередить юношу и взглянуть на него с лица. Птичьи когти скользнули по толстой ветке, и она возмущённо застрекотала, хватаясь лапами за твёрдую древесину. Когда Кемара, тяжело взмахивая крыльями, взгромоздилась на ветке, то поняла, что наделала слишком много шума. Юноша остановился и внимательно разглядывал её, чуть склонив голову набок.

Кемара недоверчиво уставилась на него. Лицом он походил на Ричмольда как брат-близнец. Но вот его осанка была совсем не похожа на осанку вечно зажатого, сутулого астронома. Волосы и глаза юноши были темнее, чем у её друга, и Кемара замерла в недоумении.

Незнакомец подошёл ближе и расплылся в ухмылке.

– Здравствуй, Кемара.

Он щёлкнул длинными пальцами, и сорока почувствовала, как её ноги начали расти, перья втянулись в кожу, а клюв стал уменьшаться. Когти втянулись в пальцы, и она, взвизгнув по-человечески, неуклюже упала вниз.

Кемара ударилась о поросшую мхом землю и замерла, тяжело дыша. Не может быть! Над её обликом властен только Окэлло, тот, чьей рукой было наложено колдовство! Так как же она смогла стать человеком сейчас, когда хозяин далеко от неё? Может, он решил, что именно сейчас ей лучше оставить птичий облик?

– Очень мило, что ты решила проведать меня. Больше никто из «друзей» сюда не добрался.

Юноша подошёл к ней и присел на корточки рядом. Кемара грузно перевалилась на спину и села, подтянув колени к подбородку. Как всегда после перевоплощения, голова у неё кружилась. Она недоверчиво взглянула на юношу.

Те же угловатые скулы, покатый лоб, сломанный нос со вздёрнутым кончиком и крупные тёмные веснушки по всему лицу. Это точно он. Только странно изменившийся и какой-то… злой. С его изящными кистями рук произошло что-то странное: они были будто покрыты слоем толчёного угля, который темнел от предплечий к кончикам пальцев.

– Кто ты? – хрипло прокаркала Кемара. Голос пока плохо слушался её, то ли от волнения, то ли от неумелого перевоплощения.

– Не узнаёшь? – с притворным сочувствием спросил он и покачал головой. – Как же так? Мы были друзьями в прошлой жизни. Мне даже казалось, что ты чуточку влюблена в меня. Да уж, поистине птичье легкомыслие.