Чернокнижник и феи

— Оливия сказала, что мэрия решила полностью привести полицию в соответствие к требованиям Тальмы.

Лео лениво приоткрыл один глаз:

— И что следующее? Они отобрали у нас форму, они отобрали пилотки и оружие, выдав бесполезные куски дерева — защищайтесь от аристо дубинками! Что еще можно у нас отобрать?

Одли потемнел лицом и тихо выругался:

— Твою дивизию к Сокрушителю… — он понял, что у них еще можно отобрать. Фиксаторы с дорогими потенцитовыми кристаллами в полиции Аквилиты носили все, даже патрульные-новички. Это была их защита от беспредела леров.

Кейдж подтвердил его опасения:

— Оказалось, что в Тальме служебные фиксаторы положены только суперинтендантам и экспертам. Слишком дорогие игрушки для обычных констеблей.

Лео даже выпрямился:

— Бездна! Они хотят отобрать у нас фиксаторы?! Они вообще знают: почему в Аквилите все констебли носят фиксаторы?!

Одли скривился:

— Они знают главное — цену фиксаторов. Остальное их не интересует.

Лео не выдержал:

— И мы сдадимся? Мы послушно снимем и сдадим фиксаторы?!

Себ промолчал, рассматривая носки своих ботинок — их бы не мешало почистить. Хорошо, что сегодня одно дневное дежурство, вечер он проведет в участке, занимаясь бумагами. Одли мрачно напомнил:

— Лео, мы уже сдали форму и пистолеты. Так что фиксаторы… Это просто следующая ступень. Полагаю, потом они сравнят жалование в Аквилите и в Тальме и поймут, что мы тут получаем в два раза больше, чем положено…

Лео яростно поджал губы и закрыл глаза, снова засыпая или просто изображая дрему. Хватит с него сегодня таких вот новостей. Эфир вокруг него бурлил — из Лео вышел бы хороший маг, которого бы с руками и ногами взяли на государственную службу, если бы не его несдержанность.

Одли молчал. Смотрел в окно. Историю реформы полиции Аквилиты из-за лера из рода Эвироков он помнил. Древний род, приближенный к королю и развращенный властью и деньгами.

Это случилось во время Летнего карнавала, более сдержанного по сравнению с зимним. Из шикарного паромобиля в разгар веселья выбросили мертвое тело девушки. Прямо в центре города. Среди гуляющих горожан. Не стесняясь закона и полиции. Возможно, правосудия сотворившие такое тальмийцы и избежали бы — на тот момент у полиции Аквилиты не было ни одного служебного паромобиля, но веселящиеся молодые люди не учли специфики Аквилиты — уже на следующей улочке, на которую они свернули, они попали в толпу и завязли намертво. Констебль Монти и сержант Руссель предприняли попытку арестовать находящийся в паромобиле, но те оказали сопротивление. Констебль погиб на месте от применения магического боевого плетения, сержант применил оружие, смертельно раня двух подонков в паромобиле. Обычная история во время карнавала — приезжающие покутить в Аквилите часто принимали веселье за вседозволенность. Только в этот раз повеселился единственный сын герцога Эвирока, лишаясь жизни. Герцог отказался признавать версию полиции о случившемся. Свидетели ареста все как один испарились или отказались давать показания. Слово сержанта против слова родовитого лера… Русселя через три дня после суда повесили. Его признали виновным в убийстве графа Клавера из рода Эвирока. Еще через три дня вся полиция Аквилиты подала рапорты об увольнении. Через две луны в полиции работать было некому, а те, кто все еще служил, пугали горожан больше, чем преступники. Еще через луну начались переговоры с полицейским профсоюзом и оснащение фиксаторами сперва сержантов, а потом, через год, и каждого патрульного. Потомки рода Эвирока с тех пор ни разу ни приезжали в Аквилиту, потому что тут каждый полицейский помнил имена Монти и Русселя.

Себ не выдержал:

— Серж…

— Ммм…? — отозвался тот, прям как Брок.

— И мы это спустим?

Тот вздохнул и напомнил:

— Полиции запрещено устраивать забастовки, митинги и массовые увольнения. Полиции запрещено создавать профсоюзы. Полиции…

Лео фыркнул, не открывая глаз:

— Нам теперь разрешено одно — вновь прогибаться под лерами, позволяя им творить что угодно. Или танцевать на веревке, как станцевал Руссель.

Себ выругался:

— Ну их же мать… Уволюсь к Сокрушителю. Вот закроем дело о нападении на Вики, и уволюсь.

Лео криво улыбнулся — он сам, видимо, обдумывал рапорт об отставке, а Одли хмуро буркнул:

— И ты, Себ, стерпишь на улицах бардак?

Лео ответил вместо Себа:

— Вытерпим — вытерпели же, когда об Брока ноги вытирали, вытерпели же, когда закрыли Особый отдел. Стерпим, когда заберут фиксаторы — стерпим и бардак на улицах. Плевать.

— Ну-ну, — Одли стащил с себя шлем — кожаный подбородочный ремень уже успел натереть шею. — Что-то я в этом неуверен, парни.

— Пфф! — выдохнул Лео. — Разбудите, когда приедем. Я лично подам в отставку, как только начистим вчерашние рожи леров. Начистим — и сразу рапорт подам.

Одли скривился, но ничего не сказал — может, он тоже хотел бы подать рапорт, но после утреннего разговора с комиссаром Ренаром было как-то неловко подводить его. Неплохой, в общем-то, мужик. Хоть и бывший лер. Брок вон тоже лером оказался… М-да…