Чернокнижник (сборник)

Раздумывать было нечего и автомобиль заревел, застучал и как бешеный ринулся вперед по шоссированной дороге; нас кидало и мотало, позади неслась настоящая дымовая завеса, поворот мелькал за поворотом — автобуса видно не было. Мы мчались сломя голову так, как носятся на кинематографических фильмах всякие Гарри Пилли в погонях за удирающими разбойниками.

Минут через двадцать шофер оглянулся на нас.

— Видать!.. — коротко, с удовольствием сказал он.

К нашему счастью оказалось, что автобус остановился около одной из своих станций и «выжидал минуты». Мы расплатились со своим энергичным молодцом-шофером и пересели в почти пустой автобус.

В сумерки показались из-за леса красные колокольни костела: перед нами был Юрбург.

Замок с привидениями (Из литовских впечатлений)

Рауданский замок. — Место смерти Гедимина. — Замок Тышкевичей. — Праздник в парке. — Отъезд в Ковно

Пароход наш дал три гудка — знак, что на борту имеются приезжие, и от берегов отмели отделилась черная лодка. Пароход застопорил; при помощи матросов мы спустились в нее, и красные лопасти колес шумно завертелись и забурлили в воде. Минут через пять мы стояли уже на берегу почти под самой горой, с которой глядел на нас замок.

Не знаю, каким чудом, но около нас почти немедленно, как из-под земли вынырнула пара вороных коней, запряженных в рессорную бричку — их по пароходному свистку высылают из замка. Минут через десять лошади не без труда одолели крутой подъем, и перед нами развернулся обширный, посыпанный песком двор; на нем возвышался длинный двухэтажный замок, имевший вид растянутой буквы «п». Бричка наша обогнула златоглавую православную церковь, прижавшуюся к самому замку, и остановилась у парадного подъезда с каменными гербами над ним; против него, за полосой разбороненного гравия, раскидывался цветник, дальше начинался парк; все кругом было в таком безукоризненном и не казарменном порядке, какой мы видели только в Англии.

Навстречу нам выскочила прислуга в белом чепчике и таком же передничке; за нею показалась приветливо улыбавшаяся владелица имения, Ольга Викторовна. Немедленно нас отвели в назначенные нам комнаты — кстати сказать, их в замке 64 и притом таких размеров, что из любой вышло бы по 4 современных квартиры. Наши оказались в нижнем этаже; окна смотрели на цветник и парк. На письменном столе в одной из них стоял чудесный букет из розовых пионов; в соседней комнате на белом умывальном столе ожидали кувшины с горячей и холодной водой: все сколько-нибудь нужное для приезжих было предусмотрено до мелочей. Только тот, кто подобно нам, вот уже 12 лет бродит по свету среди чужих людей, может вполне оценить такую заботливость и гостеприимство.

Второе, что бросилось нам в глаза, были стены: толщина их необычайна, и нет ничего удивительного, что замок претерпел все свои невзгоды и через семь веков житейских бурь обещает простоять еще двадцать.

После кофе Ольга Викторовна повела нас осматривать замок и парк. Последний раскинулся на 30 десятинах; полутемные, даже в солнечный день, аллеи его так широки, что на них легко могут разминуться две тройки; широкогрудые богатыри-дубы и липы обступали нас со всех сторон. Рвов не сохранилось; место их занимают четыре пруда.

В самом замке осматривать нечего — можно только подивиться приволью, с каким жилось в старину. Во время Великой войны замок занимал Гинденбург со своим штабом и после ухода его все, что было сколько-нибудь ценного, было увезено немцами. Уцелели только покрытые резьбой колоссальные шкафы итальянской работы XVI века, вынести которые можно было бы, только разрушив сперва стену; поэтому штыки отбили с дверец только несколько черных головок, должно быть, «на память», и драгоценные вещи уцелели.

Боковой фасад замка выходит на обрыв, над которым возвышается сторожевая башня; у подножия ее манит в свою тень липовая аллея; ниже, на скате горы, виднеется большой бурый камень, имеющий вид плиты; надписи на нем нет, но предание говорит, что на том месте был убит Гедимин.

Поблизости темнеет заросшая мохом каменная скамья; еще дальше подымают к самому небу беспросветные зеленые тучи вершин такие дубы, что по самому скромному определению им должно быть никак не менее тысячи двухсот и более лет.

Скамья — излюбленное место привидений. Рассказывают, будто в давние годы местная жительница, красавица-литвинка, влюбилась в заклятого врага своей родины, в рыцаря-меченосца, и встречалась с ним по ночам у этой скамьи. Их выследили, отец литвинки проклял ее, и она бродит с тех пор по свету, ожидая избавления от власти чар. Не раз чудилась она людям сидящей под дубом или блуждающей вокруг замка. Случается, в одной из комнат вдруг появляется фосфорическое, светящееся пятно с проступающими неясными чертами чего-то живого; иногда по ночам на Немане показываются движущиеся огни и бывают случаи, когда лодочники принимают их за пароходные и выезжают навстречу, но никого и ничего на реке не оказывается — это странствующие души убитых в боях под Рауданами.