Чернокнижники

И тембр ее голоса, и вообще окружавшие ее шумы, все пребывало в постоянном изменении. Топот ее каблучков не зависел от ее настроения, а всегда от того, насколько он дополнял ее утонченность. Если она входила в магазин, то непременно шла размашистой походкой уверенной в себе и удачливой дамы. И на самом деле, едва заслышав этот ритм, пребывавший в вялости и заторможенности персонал будто оживал, анемичные физиономии обретали живость, ее брались обслужить с той учтивой доброжелательностью, которой и ожидать не приходилось.

Теперь, когда виделись они все реже и реже, он тайком искал родинку на шее, которую она, заметив его повышенный интерес к ней, решила замазать тонирующим кремом. В последнее время она взяла в привычку, сидя против Фалька в ресторане, закидывать ногу на ногу, чтобы ее ноги при трении друг о друга издавали стрекочущий звук, мгновенно сбивавший с толку Фалька и заставлявший его прервать очередной монолог. Зато быстро отвыкла шумно снимать туфли под столом. И Фальк даже перепугался, заслышав этот полузабытый специфический звук.

И когда она на прошлой неделе в постели (наверняка вы мне не верите, мол, Фальк Райнхольд, такой весь из себя интеллектуал, и станет забавляться эротической литературой? Ошибаетесь. Ошибаетесь. Фальк Райнхольд раньше просто обожал перелистывать книги на эту тему и забираться внутрь их. Проглатывал их десятками и все не мог насытиться. Раскладывал на слоги темный шрифт ее подмышек — которые она ни с того ни с сего надумала выбривать, — выписывал мягкие сопряжения линий ее груди — которые теперь возвышались, до жути напоминая ему барочный стиль, — и расшифровывал размытый шрифт изгибов ее коленей, казавшийся напечатанным на лазерном принтере в экономичном режиме)… Так вот, когда она на той неделе привязала Фалька шелковым шарфиком к стойке кровати, он не мог понять — потел он больше со страху, нежели от страсти, — полагаться ли ему на свои основные инстинкты. Доведет ли она эту явно заимствованную откуда-то игру до кровавого завершения? (Временная форма повествования этой истории указывает на бескровное завершение.)

Сегодня, 14 мая, в 17 часов 28 минут Фальк Райнхольд потерял желание копаться в этом нудном и бесконечном тексте и составил краткое прощальное послание следующего содержания: