Чернокнижники

— Молодчина вы, — кивнул Аболин. — Враз ухватили суть дела. Вот именно что бочку. А то и две. А потом продать уже в виде старинных брильянтов… Ухватываете размеры прибыли? И вашей с нее законной доли? Ухватываете, глаза-то так и заблестели… — он положил ладонь на камешек и двинул его по столу к Савельеву. — Возьмите на время. Покажите толковому ювелиру, чтобы убедиться, что я вам не вру, и это действительно алмаз… Одним словом, Аркадий Петрович, вся наша коммерция исходит из того, что мы сейчас заранее знаем о том, что произойдет лишь долгие годы спустя… или не особенно долгие. А еще можно, например, отправиться за океан, в Америку. И дешево скупить там землицу, по которой пару лет спустя будут прокладывать железную дорогу — так что, когда ее у нас захотят купить, цена ей будет уже совершенно другая. Есть еще и другие задумки — и каждая сулит громадную прибыль… Вот, теперь вы, собственно, все и знаете… Немедленного согласия я от вас не требую, не на пожаре, чай, сходите к ювелиру, покажите алмаз, чтобы рассеять последние сомнения…

Савельев поднял на него глаза, усмехнулся:

— Если окажется, что алмаз настоящий, я к вам примчусь немедленно. И попрошу считать меня состоящим на службе.

— Да настоящий… — сказал Аболин. — Только вот что, любезный мой Аркадий Петрович… Вы уж, будьте так добры, ни единой живой душе про все это не рассказывайте. Прежде всего, ни одна живая душа вам не поверит. Если явитесь в полицию и будете убеждать, что скромный замоскворецкий житель путешествует из одного столетия в другое, вас ведь к докторам свезут, как пить дать… А у меня и паспорт в полном порядке, и улик против меня никаких. А то и… — его глаза нехорошо сузились. — Руки у нас длинные, крови не боимся, ежели того обстоятельства требуют. Компания наша большая и серьезная…

«Вот тут ты, сукин кот, врешь, как нанятый, — подумал поручик. — Всех, кто у тебя есть, мы знаем. Вся компания из тебя одного и состоит…»

— Вы меня не пугайте, — сказал он спокойно. — Я же не дурак, прекрасно понимаю, что за этакие россказни меня и в самом деле моментально в сумасшедший дом сволокут… Да и не собираюсь я болтать. Поскольку планы ваши понял прекрасно, прибыль тут, и правда, может выйти впечатляющая…

— Вот и ладненько, — сказал Аболин тоном доброго дядюшки. — Сохраните все в тайне — озолотитесь. А продавши меня кому, не получите ни гроша. Уж это-то вы, с вашим умом и оборотистостью, должны понимать.

— Прекрасно понимаю, — сказал Савельев. — Интереснейший вы человек, сударь, но вот в качестве продажного товара совершенно не годитесь. Гораздо выгоднее к вам — управляющим, или как там это назвать, не суть важно…

И вот тут настал самый подходящий момент… Доставая очередную папиросу, Савельев самым естественным тоном сказал:

— Да, вот что… Возможно, это и наглость с моей стороны, но, когда поступают приказчиком или управляющим в серьезную компанию, обычно самому главному владельцу представляются…

— Это уж безусловно, — спокойно кивнул Аболин. — Тем более что и хозяин непременно захочет с вами побеседовать, утвердить, так сказать, мое решение. Субординация у нас такова. Тем более, большие дела начинаем… В ближайшее же время хозяину вас представлю.

— А он — здесь?

— Да нет, Аркадий Петрович, — усмехнулся Аболин. — Он — там. Так что готовьтесь туда прогуляться, и не просто из окошечка на улицу посмотреть, а малость попутешествовать… — он улыбнулся вовсе уж широко, дружески, потер руки. — Ну что, самое время всерьез винишком душу побаловать?

— Пожалуй, — сказал поручик.

Глава VIII ГОСТЕПРИИМСТВО В СТАРЫЕ ВРЕМЕНА

Аболин — кажется, без особой нужды — поправил на нем шпагу, одернул камзол, потрогал большими пальцами кушак, прочно ли завязан. Отступив на несколько шагов, принялся разглядывать полностью преображенного Савельева с нескрываемым удовольствием. Улыбнулся во весь рот:

— Ну, что ты скажешь? Вылитый здешний обитатель, хоть при дворе представляй… По виду ни одна собака чужого не распознает… Теперь займемся бумагами, — он ловко выдернул из-за обшлага своего камзола свернутые в трубку бумажные листы, расправил. — Понятное дело, никакой вы теперь не Савельев, а вовсе даже Готлиб фон Штайден, подданный княжества Фалькенгаузен, где состояли на военной службе в чине прапорщика — ну, а теперь решили поискать счастья в России, поскольку отечество ваше очень уж маленькое, бедное, никакой карьеры там не сделать молодому человеку с честолюбием… У нас таких немчиков битком. Никто не удивится.

— А где это — Фалькенгаузен?

— А никакого такого Фалькенгаузена и вовсе нету, — безмятежно сказал Аболин. — Зато документы убедительнейшие, сам мастерил. Вот патент на чин, на чистом немецком наречии, и две печати, одна другой краше и убедительнее. Вот подорожная, все честь по чести. Ну, вы же понимаете, Аркадий Петрович: никак нельзя вас делать российским подданным. Сразу вопросы пойдут: из какой губернии, из какого города, кого там знаете, с кем в Москве состоите… А врать тут рискованно.