Чернокнижники

Он прилежно изучил еще с дюжину книг, наугад выбирая с разных полок — и нигде не обнаружил ничего интересного. Книги по математике, физике, оптике, изданные в Париже, Лондоне, Дрездене, Мадриде — какая полсотни лет назад, какая совсем недавно. Свидетельствуют лишь, что Феденька Барятьев занимается науками всерьез, делает сложные вычисления и владеет несколькими языками. Все эти факты до одного, честно говоря, неинтересны и далее бесполезны…

Он вышел, толкнул следующую дверь. Вот это было гораздо интереснее…

Посреди комнаты громоздился непонятный механизм: нечто, на первый взгляд казавшееся творением душевнобольного. Толстые вертикальные серые трубки, горизонтальные металлические то ли колеса, то ли шестерни, покрытые буквами и цифрами (буквы есть и русские, и греческие), кривые бронзовые рычаги, сверкающие шары на стержнях, еще шестеренки и круги, стеклянные цилиндры, доверху наполненные стопками каких-то дисков, фарфоровые эллипсы, словно ежи, покрытые сверкающими, тонюсенькими медными щетинками. И все это соединено так, что пялишься в совершеннейшем недоумении…

Но это, конечно же, не бред безумца. Надо полагать, это и есть та самая «штукенция», о которой упоминал Тягунов: главный механизм, обеспечивающий путешествия по времени. Ага! Это не просто серые трубки, это высокие стеклянные цилиндры, заполненные ртутью, стоящей на разном уровне — вот зачем им ртуть нужна была настолько, что покупали по сто червонных за бутыль…

Савельев сделал лишь два шага внутрь, даже и не собираясь подходить к «штукенции» вплотную: с незнакомыми механизмами следовало обращаться крайне осторожно. Подойдешь совсем близко — а оно, чего доброго… скажем, не электрической искрой треснет, а как-нибудь так заработает, что выключить не удастся. И неизвестно, что из этого получится. Мало ли что мог придумать Брюс и его наследнички-продолжатели…

Справа — небольшой стол с бумагами, чернильницей и ручками. Книги нигде не видно ни единой — надо полагать, вся теория содержится в первой комнате, а здесь — чистой воды практика… Слева — три составленных в ряд невысоких, некрашеных столика, на которых в порядке разложены непонятные инструменты, а также, очень похоже, запасные детали «штукенции». Насколько небрежен был его сиятельство в бытовых привычках, настолько скрупулезный порядок он здесь поддерживал — всякая мелочь на своем, несомненно, месте, вовсе уж мелкие штучки рассортированы по небольшим деревянным ящичкам, ничего такого, что валялось бы в нарушение порядка…

Все. Дальше, собственно говоря, можно и не стараться — одного доклада об этом самом механизме достаточно, чтобы самое высокое начальство незамедлительно распорядилось направить сюда военных из Гатчинского батальона. Машина для путешествий по времени в семьсот сорок четвертом — это грандиознейший непорядок, требующий немедленного исправления. Судя по всему, так оно и произойдет уже завтра — ведь завтра что-то такое произойдет, отчего на месте дома останется пепелище… Знать бы еще свою собственную судьбу…

Оставалась третья комната. Подойдя к ней, Савельев увидел, что из-под двери пробивается блекло-желтый свет — эта комната даже сейчас оказалась освещена, и не похоже, чтобы пламенем свечей — отсветы ни разу не колыхнулись. В первую очередь наводит на мысль об электричестве. Электрических ламп этому времени, с точки зрения общеизвестной истории, совершенно не полагается — но мало ли что могли наворотить Брюс с наследничками. Между прочим, машины для путешествий по времени восемнадцатому столетию тем более не полагается — а она вот, нахально растопырилась в соседней комнате и распрекрасным образом то и дело пускается в ход…

Он обратился в слух — но из комнаты не доносилось ни единого звука. Вероятнее всего, никого там нет. Окажись там кто, не мог не слышать, как Савельев долго возился с замками, ходил по коридору, открывал обе двери… Вперед?

Извлекши все же пистолет, он форменным образом ворвался в комнату — порой навстречу опасностям следует кидаться очертя голову…

Луч его фонаря сразу же потускнел — комната и так оказалась неплохо освещена прикрепленным посреди левой стены матово-желтым полушарием: черт побери, ну это все же электричество… или что-то другое?

Опасностей не было. А вот то, что представало взору, повергло в оторопь. Уж этакого он здесь никак не ожидал встретить, даже мурашки по спине и ладони вспотели…

Посреди комнаты стоял низкий металлический стол, и на нем, словно прикрепленный множеством стеклянных дужек, навзничь, неподвижно лежал… альв!