Чернолесье

Молчание, повисшее в комнате, было убийственным. Кира была бледной, как мел. Лицо Ланы, напротив, покраснело от гнева. Судя по прочертившей ее лоб морщинке, она раздумывала о том, есть ли магические способы добраться до Грановского через этот его образ и жестоко убить. Макс выглядел на удивление спокойным.

— Но для чего тогда ты привел нас сюда? — спросил я. — Ведь это же все не просто так, не для того, чтобы над нами поиздеваться. Ты оставил свой дневник, ты обозначил в нем путь к башне, ты дал мне камень, который открыл доступ к ней. У всего этого есть какая-то цель.

Грановский кивнул.

— Все верно, — ответил он. — Цель есть. Дело в том, что я совершил ряд ошибок, и хотел бы…

— Чтобы исправляли их за тебя?! — прошипела Лана, сжав кулаки.

— Чтобы вы осознали, что их исправление теперь в ваших интересах, — спокойно ответил Грановский. — Что теперь вы несете ответственность за этот мир. Я понимаю ваши чувства, но и вы поймите мои. Не зная, что выхода нет, вы могли бы попытаться найти его посредством разрушения. Я не учитывал такую возможность, когда начинал свой проект. Теперь… хм… приходится учитывать.

Я невольно сжал кулаки. Мне сейчас, в самом деле, хотелось разрушения — например, ударить в это самодовольное лицо до кровавых брызг.

— На тех же, кому я вручил синий камень, я возлагаю особые надежды, — произнес он, и от этих слов мое желание только усилилось. — В частности, на тебя, Роман. Уверен, если не сейчас, то со временем ты сможешь меня понять. Тебе и таким, как ты, очень сложно было бы реализовать свой потенциал в родном мире. Здесь у тебя будет такой шанс.

— Мне не нужен этот шанс! Я о нем не просил! — закричал я ему прямо в лицо. Весь страх, все нервное ожидание последних дней вылилось в этот крик. Я чувствовал себя сейчас, словно человек, желающий проснуться от кошмара и неспособный это сделать.

— Я понимаю тебя, — покачал головой Грановский. — Я знаю, как силен сейчас твой гнев, и не надеюсь, что ты сможешь признать мою правоту сейчас. Может быть позже.

Мои пальцы сжались до хруста. Мне хотелось если не кулаком, то хотя бы словом врезать ему. Я задумался на секунду о том, что бы следовало ему сказать, но мои размышления прервал раздавшийся за моей спиной истошный крик. Я обернулся и с удивлением увидел, что кричит, запрокинув голову назад, Винс.

На лице моего камердинера выступил пот, оно сморщилось от чудовищной муки. Руки его дрожали, ноги подгибались, глаза незряче смотрели вверх.

— Винс, что с тобой?! — спросил я, схватив его за воротник куртки и встрянув. Надо сказать, за время разговора я совсем забыл о своем слуге. Казалось бы, из нас пятерых новость о невозможности вернуться меньше всех должна была расстроить как раз его. Ему-то что? Наоборот, для него это означало, что приключения продолжаются, и не нужно возвращаться в деревню или искать нового хозяина.

Не успел я подумать об этом, как из правой руки Винса вырвалось нечто, похожее на черный канат и с чмокающим звуком присосалось к стене башни. Секунду спустя такой же канат вырвался из левой руки. Затем другие черные веревки разной толщины, отвратительно извиваясь, словно щупальца осминога, начали оплетать его тело с головы до ног.

Я отскочил от него, словно ошпаренный. Остальные ребята тоже бросились врассыпную, прижавшись к книжным стеллажам. Макс даже повалил несколько книг на пол, листы одной из них вывалились из ветхой обложки и рассыпались по полу белым веером.

— Бегите, — спокойно проговорил Грановский, не вставая со своего стула. — Кажется, я ошибся еще сильнее, чем думал. Башне конец, спасайтесь.

Мы выскочили из библиотеки и бросились вниз по лестнице. Не успели мы преодолеть один пролет, как башню потряс могучий удар, словно в нее врезалось пушечное ядро. За ним последовал другой.

Холодные каменные ступени дрожали под нашими ногами. Кое-где по ним начинали змеиться первые тонкие трещины. На площадке предпоследнего этажа Кира остановилась, схватившись руками за голову и привалившись к сырой каменной стене.

— Что это, Кира?! — спросил я. — Что происходит? Что с Винсом?

Ее глаза были расширены от ужаса. Горло дрожало, словно она пыталась проглотить комок и не могла.

— Я… не понимаю до конца, — прошептала она. — Вот смотри.

С этими словами она протянула мне руку. Я сжал ее ладонь, холодную и дрожащую, и тут же почувствовал…

Боль… злость… отчаяние…

Тот, кто сейчас управлял Винсом, тот, кто жил внутри него, чувствовал сейчас крушение всех своих надежд. Он очень долго готовился, долго искал путь к Луциану — и все оказалось напрасно.

Он сделал несколько таких заготовок — темных сущностей, подсаженных в голову людям, чьи дороги могли пересечься с дорогой человека с синим камнем на браслете. Он ликовал, когда одна из заготовок сработала. Он ждал. Он надеялся.

И вот теперь его надежды обратились в пепел. Он так и останется запертым в убогом, недоразвитом мире. Он стал здесь едва ли не богом, но с радостью променял бы все это на возможность вернуться назад. Но пути назад нет.