Черномагическая романтика (СИ)

Он снова поймал взгляд Тани, и на этот раз она не отвернулась, задумчиво и напряжённо продолжая смотреть на него. Разорвать контакт пришлось ему, когда к нему наклонилась Медузия, чтобы тихо заметить:

— Ты проявляешь какое-то нездоровое внимание к Гроттер.

Соловей повернулся к доценту.

— Она мой лучший нападающий. Без неё против невидимок с их Пуппером можно даже не начинать играть.

Медузия тепло улыбнулась (даже удивительно, что она так легко усыпила свои подозрения):

— Не думаю, что тебе стоит волноваться из-за неё.

— Она стала более рассеянной, — возразил Соловей.

— У неё экзамены на носу. Неудивительно, что девочка не справляется с нагрузкой.

Соловей лишь пожал плечами: спорить с доцентом Горгоновой, когда дело касалось учёбы, было себе дороже, — и обратил, наконец, внимание на еду. Шоколадная скатерть…

Пару мгновений Соловей тупо смотрел на стейк в своей тарелке — и лишь потом до него дошло.

Шоколадная скатерть была у столика, за которым сидела Гроттер.

Ишь ты, как на неё засмотрелся, что скатерти спутал, подумал Соловей, коря себя за глупость.

Интересно, из-за чего сама Гроттер обращала куда больше внимания на него, чем на мечту всех столиков? Всё-таки знает?

Соловей встал из-за стола и ушёл из Зала Двух Стихий, ведь всё равно у него в комнате в сундуках есть замечательная подборка павловских платков, способных готовить не хуже скатертей-самобранок.

***

Таня постоянно бросала взгляды на Соловья, желая проверить одну теорию, и из-за этого почти не обращала внимания на большой кусок шоколадного торта, лежавший перед ней в тарелке.

Наконец она дождалась: Соловей заговорил с Медузией. Или, вернее, Медузия с ним, но это было уже не так важно. Таня изо всех сил вглядывалась в преподавательницу нежитеведения, но так и не смогла понять, что та спросила у Соловья. Зато вот слова своего тренера она разобрала с лёгкостью и не могла не улыбнуться такой похвале. Это действительно было приятно слышать — вернее, читать по губам, — особенно учитывая, что в глаза Соловей редко хвалил.

Внезапно Таня нахмурилась.

Она так долго и внимательно наблюдала за тренером, что научилась понимать, что он говорит, по движениям губ, — и она совершенно не знала, как к этому относиться.

Оставив эти мысли на потом, Таня снова обратила внимание на Соловья. Он был прав: ей действительно нужно было быть более внимательной, иначе матч с невидимками они проиграют, а шанса взять реванш у неё уже не будет — через несколько месяцев выпускной.

***

Таня проснулась и первым делом бросила взгляд на Чёрные Шторы — привычка. Те показали отрывок из её сна: они стоят в окружении деревьев, и Соловей пускает в неё красную искру. Этот сон снился ей не в первый раз и не в первый же раз попал в кисточки Чёрным Шторам.

— Дрыгус-Брыгус, — сонно и неохотно произнесла Таня; искра получилась слабой, но изображение со Штор пропало.

Она не могла не заметить изменений: деревья в её снах становились всё более расплывчатыми, начиная напоминать просто тёмный фон, а искра Соловья — более яркой, насыщенно-красной. Это похоже на кошмар, и Таня не могла понять, почему он ей снится, ведь в реальности всё было не так страшно.

После очередной провальной, судя по словам Соловья О. Разбойника, тренировки Гроттер не могла уснуть и решила, что прогулка ей не повредит. Она тихо выбралась из замка, умудрившись не попасться ни одному преподавателю, и вскоре уже брела по снегу без особого направления, то и дело бормоча согревающее заклинание — не только чтобы не замёрзнуть, но и чтобы заставлять снег за собой подтаивать, скрывая следы. Не стоило оставлять Поклепу таких явных улик против себя.

Таня не заметила, как ноги сами привели её туда, где ученикам было строго запрещено гулять, — в Заповедную Рощу. У неё даже мысли не возникло повернуть обратно; она покрепче сжала руку в кулак, чтобы кольцо случайно не соскочило, и держала её перед грудью, готовая атаковать или защищаться, если потребуется. Мало ли кто тут ночью мог находиться?

Вскоре Гроттер чуть расслабилась и погрузилась в свои мысли — ночная прогулка к этому вполне располагала.

Она почувствовала, что замерзает, но не успела произнести даже Стограммус — первое слово согревающего заклинания, как услышала справа от себя:

— Вспышкус гробулис! — и следом — поражённое, — Гроттер?!

Соловей, которого она узнала по голосу, встряхнул кольцом, пытаясь отменить заклинание, но красная искра уже неслась к девочке — только вот, едва коснувшись её груди, погасла.

— Вот как, — негромко проговорил Разбойник и настороженно посмотрел на Таню.

Та подняла взгляд от своей груди, во все глаза глядя на Соловья.

— Но… как? — только и смогла произнести она.

— Не понимаешь?

Таня отрицательно качнула головой.

— Оно и к лучшему, — заключил Соловей и скрылся за деревьями, совершенно позабыв, что должен наказать Гроттер за ночные прогулки и нахождение в Заповедной Роще.

Несколько секунд Таня постояла, глядя на то дерево, на которое только что опирался её тренер, а затем всё же пробормотала согревающее заклинание и отправилась обратно в свою спальню.