Черноводье (СИ)

На груди одного из гостей, высокорослого и жилистого, с чеканным орлиным профилем, сверкнул серебряный медальон полноправного орденского брата. Спутники его, мои ровесники, были, видимо, послушниками.

Перекинувшись несколькими словами со старостой, сизым от выпитого и едва держащимся дрожащими руками за плетень, они соскочили с коней и тяжелой походкой доспешных воинов направились прямо в мою сторону. Я невольно отступил в тень, стараясь не показать своего присутствия. Сердце застучало набатом.

Так, спокойно. Их всего трое. Они идут без опаски. Видимо, из разговора с едва ворочающим языком старостой они уяснили, что я сейчас валяюсь пьяный и никакого сопротивления оказать не смогу. Лошадей оставили привязанными к плетню. У меня есть преимущество — нужно только его не растерять.

Вдохновленный этой мыслью, я в несколько шагов преодолел расстояние до противоположных дверей амбара. Одежду забирать не стал — не до нее сейчас, наживем новую. А вот мешок с пожитками и крикет, на мое счастье, остались прямо здесь, в углу. Будь они в доме у старосты, пришлось бы с ними проститься, а к оружию я уже очень привык. Этот небольшой топорик, в рукоятке которого пряталось пистолетное дуло, я отхватил по случаю в Брукмере в самом начале своих скитаний, и ни разу об этом не пожалел. Отличная штука, жаль было бы потерять.

Десяток-другой торопливых шагов босыми ногами по мокрому от росы двору — и я уже на конюшне, где меня ждет отдохнувший — не в пример мне — Джип, то и дело легонько бодающий массивными рогами перегородку.

— Привет, дружище! Соскучился? Ничего, сейчас весело будет, — прошептал я, и баран в ответ издал дружелюбное блеяние, по счастью, не слишком громко.

В голове у меня заработал невидимый таймер, отсчитывая секунды. С каждым шагом, который мои преследователи делали по направлению к амбару, секунд этих у меня оставалось все меньше. Тик-так, тик-так.

Так, этот ремешок сюда, этот продеть вот здесь. Тик-так, тик-так. Вот они подходят к дверям. Вот осторожно крадутся к сеновалу, обнажив мечи. У кого-то из них, должно быть, и пистоль найдется. Еще несколько секунд, и они поймут, что никого, кроме утомленной полуголой девицы, в амбаре нет. К этому времени мне нужно успеть оседлать Джипа. Я успею — не впервой.

На секунду меня остановила мысль: а может быть, ну его? Убегать, прятаться, спасать свою жизнь — чего ради? Я чужой в этом мире, и всегда буду чужим. Может быть, будет лучше, если меня повесят возле Карнарских ворот Брукмера, да и дело с концом?

Но ответом на эту мысль был приступ ярости, заставивший меня сжать кулаки и едва не разорвать прочную подпругу. Нет уж! Хрен вам! Заперли меня в этом провонявшем луком и кровью Средневековье, превратили в какого-то говночиста с ружьем наперевес, так я назло вам не опущу руки! И найду — видит Бог, найду! — отсюда выход и покажу вам, где иловые жупелы зимуют!

Подобные приступы буйного гнева случались со мной нередко — обычно после них наступали периоды апатии, когда я лежал по неделе на каком-нибудь постоялом дворе, выбираясь из комнаты только для того, чтобы надуться дешевым пивом.

Мне ужасно хотелось опуститься, спиться, забыть, кто я такой, что я наделал, превратиться в обыкновенного здешнего жителя — только с голубым огненным лезвием, вылетающим из запястья. Это казалось ужасно соблазнительным: жить без сосущего чувства вины, вот только я не знал, реально ли этого достигнуть, не убив по дороге печень.

Сейчас, однако, было не до депрессии: со стороны амбара уже доносились возбужденные крики и топот подкованных сапог. Секунды, которые отсчитывал мой воображаемый таймер, подошли к концу: нужно было делать ноги немедленно.

Я вывел барана во двор и одним прыжком взобрался на его спину. К тому моменту, когда из-за сарая выскочил один из орденских послушников, я уже был в седле и мог безбоязненно продемонстрировать ему неприличный жест, после чего перемахнул через плетень и понесся во весь опор. Вдогонку мне раздался выстрел, и пуля чиркнула в листве где-то далеко у меня за спиной.

Прохладный ветерок раздувал волосы и выгонял из меня остатки хмеля, а вместе с ними — мрачные мысли. Мне даже захотелось спеть что-нибудь веселенькое. К полудню я уже буду в Мордлине, там сяду на паром и поплыву на другой берег Кира — только меня и видели орденские. Что ни говори — дело обернулось куда лучше, чем могло бы. Застань они меня и в самом деле спящим…

Однако, как они меня нашли? Не так уж много людей знает, где скрывается один из главных государственных преступников, Руман из Брукмера. Ладно, этот вопрос мы еще разъясним. И со старостой тоже поквитаться бы заодно. Я ему, значит, рискуя жизнью, добывал из-под коряги жупела, а он вот так запросто сдает меня Ордену. Не он ли и навел на меня? Узнал откуда-то, специально заманил в свою деревню, напоил, девку подложил… Узнаю, все узнаю, дай только срок.