Черноводье (СИ)

Я стал примериваться, как бы так половчее влезть между ними, чтобы предотвратить поножовщину и не допустить дипломатического скандала, из-за которого балан сил в маркграфстве может рухнуть окончательно, как вдруг помощь пришла с неожиданной стороны.

— Одну минутку, — раздался за спиной у торговца строгий и властный голос. Тот сразу же обернулся, а я выглянул из-за его спины. В дверях стоял Матео Бажан в своем красном камзоле, сопровождаемый двумя стражниками, державшими ладони на эфесах палашей.

— Вы, господин Гамдур, кажется, слегка не в себе, — обратился он к толстяку, и тот, как будто, слегка уменьшился в объеме и стушевался. — Вам бы домой, к супруге. А то неровен час Гильдия ваша узнает о том, что вы дипломатов задираете? Чего доброго, и привилегий лишиться можно.

Гамдур бросил на Бажана полный гнева взгляд, но ослушаться не решился и быстро убрался за дальний стол, сделав вид, что готовится уйти домой.

— А вам, брат во Мучениках, тоже, я думаю. Место на монастырском подворье, а не в кабаке, — продолжил он, обращаясь к Степе. — Ступайте, Гвидур вас проводит.

Он кивнул одному из стражников, и тот подошел к Степе, сопроводив его к выходу.

— Нда, дела, — покачал головой крюстерский военный министр, обращаясь ко мне. — Вот приходится лично по городу носиться, чтоб никто никому шею не свернул.

Я покивал, давая понять, что отношусь к усилиям сановника и старого друга с уважением.

— В общем, поговорил я с членами Конференции по твоей просьбе, — начал Бажан тоном, не обещающим ничего хорошего. — В просьбе твоей отказано, как я и предполагал. И, говоря откровенно, я бы очень удивился, если бы они согласились. Выделять тебе роту мушкетеров в момент, когда в любой день может разразиться война с Орденом…

— В любой день может разразиться кое-что похуже войны с Орденом, — ответил я. — Вы объяснили им это?

— Да объяснил я, — Бажан махнул рукой и расстегнул верхний крючок на камзоле. — Но это все слова, понимаешь? Ничего ведь нет тут, кроме слов твоих. А словам твоим после всего случившегося… сам понимаешь, сколько веры. Если б вы вернулись с мехами, может быть, Конференция на радостях твою просьбу исполнила бы, а так…

Почтенный негоциант развел руками, давая понять, что сделал все, что мог.

— Ну, значит, я еду один, — ответил я.

— Не совсем один, — ответил Бажан. — Ко мне тут сегодня обратился Морионе. Просил приостановить наемный контракт и разрешить ему с остатками отряда выехать вместе с тобой. Я согласился. Все, чем могу помочь.

Я пожал ему руку и отправился посмотреть, как там мой Джип. За время моего путешествия он, наверное, отвык от седла. А нам завтра предстоял долгий путь.

Выходя из кабака в свежую осеннюю ночь тревожно притихшего города, я почувствовал, на левой ладони легкую боль и зуд.

Ладонь то и дело начинала побаливать с тех самых пор, как его обжег камень Странника в момент моего перемещения к «Вестнице». Поначалу, в пылу суматошной борьбы за спасение я не обращал на эту боль внимания: была она не сильной, как от легкого ожога. Но она не проходила до конца, хотя никаких следов на ладони не было, даже легкого покраснения.

Я поднес пальцы к лицу, пытаясь что-то рассмотреть в тусклом свете фонаря, повешенного возле дощатой кабацкой вывески. Нет, ничего. И в то же время, пульсирующий зуд словно рисовал на поверхности кожи какие-то символы, невидимые, но ощутимые наощупь.

Что это? Просто фантомная боль, развившаяся во мне из-за стресса или нечто реальное? Почему-то я был уверен, что к местным лекарям с этим обращаться смысла нет, а неместных я найду самое ближайшее — в Кернадале. Что ж, еще один повод не откладывать отъезд.

Кивнув сам себе, я зашагал по темной, мощеной грубыми булыжниками узкой улице, окруженной домами с погашенными огнями. До рассвета еще нужно было сделать пару дел. А потом — в путь.

Глава 25

Пока мы добирались до егерского замка, теплая ранняя осень успела смениться промозглой поздней. Зарядили дожди, дорога раскисла, превратившись с малопроходимое месиво. Порой затягивали такие ливни, что приходилось ютиться в неприветливых деревнях вдоль тракта, сред которых уже было больше заброшенных, чем три года назад.

Глядя на пустые глазницы выбитых окон и вдыхая тяжелый запах недавних пожарищ, я думал о том, что рано или поздно Чернолесье так или иначе поглотит здесь все, перережет тракт, отсечет Брукмер и Крюстер от северных графств, а затем переварит и их. Это случится даже в том случае, если мы сможем остановить Ника. Но я пока не знал, как мы это сделаем, постоянно думал об этом, и даже во сне постоянно метался на жесткой соломенной подстилке, сражаясь с призраками.

А еще я очень опасался того, что могу опоздать. В моих снах мне постоянно виделись обугленные замковые стены, и стервятники, клюющие тела егерей. Я просыпался в холодном поту, и если за окном хотя бы брезжили лучи солнца, сразу будил Морионе и остальных, чтобы добраться поскорее.