Черные алмазы

– Эту часть штольни уже потушили, – пояснил Иван. К ногам обоих были прикреплены стеклянные пластины, иначе они сразу почувствовали бы, что ступают по раскаленному пеплу.

Резиновая трубка медленно раскручивалась с плеча Шпитцхазе.

А вокруг становилось все темнее.

Наконец сплошной непроглядный мрак окутал их.

– Я ничего не вижу! – прозвучал голос Шпитцхазе.

– Смело следуй за мной! – ответил Иван. Вдруг снова забрезжил свет.

Впереди пробивались розоватые отсветы.

Под землей начинался рассвет.

Шпитцхазе опять пожаловался, что трудно дышать.

– Это еще ничего! – утешил его Иван.

И вдруг, когда они вышли из-за поворота штрека, им открылось поистине адское зрелище.

Само пекло!

Объятый пламенем лабиринт, в раскаленных зигзагах которого перемежались цвета всех оттенков.

От сине-зеленого пламени, стелющегося по низу, поднимались вверх охваченные пунцово-красными языками перегородки штреков и, уходя вдаль, терялись в пурпурном мерцании, тогда как из трещин рвался наружу слепящий солнечно-белый свет. В царстве горящего угля плясало демоническое скопище подземных огненных духов с зелеными вихрами и красными гривами, а с киноварно-красного свода штольни золотым дождем сыпался вниз каскад искр! То с одной, то с другой стороны из толщи породы со свистом вырывалась косая струя сжатого газа, освещая подземную огненную ночь, а из невидимой глубокой пещеры взметался вверх целый фонтан огня, обрушивая вихри искр; и над всем этим, мягко касаясь свода, блуждало какое-то молочно-белое облако, явно приближаясь к дерзким посетителям ада.

Шпитцхазе в ужасе прижался к стене. Фантастическое зрелище парализовало его волю.

– Отпусти трубки! – раздался приказ Ивана. Высвобожденные трубки тотчас же, словно выпущенные на свободу змеи, извиваясь, скользнули вперед.

– А теперь не отставай от меня! – крикнул Иван. – Шланг держи на руке!

И с этими словами Иван увлек его за собой.

Шпитцхазе вынужден был повиноваться.

Ведь шлемы их были связаны один с другим.

Даже если бы сознательно или случайно Шпитцхазе оторвался от Ивана, он достиг бы этим лишь одного: его мгновенно сразил бы проникший под шлем угарный газ.

Он безропотно позволил увлечь себя дальше.

Огнедышащий ад со всеми его ужасами разверзся перед ним.

А тот, другой человек, ничего не боится.

Да он, быть может, и не человек, а некий дух, колдовской силе которого подвластны даже огненные призраки?

Вот он подходит к краю тверди, к самому берегу огненного моря.

Там он смело снимает с плеча свернутый кольцами шланг и, направив конец его в глубину пекла, открывает кран.

Из отверстия трубки вырывается сверкающая, как алмазный луч, струя и бьет в геенну огненную.

– Крепче держись на ногах! – прозвучала команда Ивана.

Под напором выпущенной им струи из горящих недр земли внезапно взметнулись темные клубы пара и серой плотной пеленой окутали дотоле ярко пылавшую пещеру, мгновенно скрыв обоих пришельцев.

Один из них зашатался.

– Не бойся! – сказал другой. – Здесь мы в безопасности.

– Страшная жара! Я сгорю! – простонал первый.

– Ничего не бойся, не отставай! – ободрял другой, увлекая своего нерешительного спутника через промоины, клубящиеся паром, прыгая по дымящимся скалам и направляя всюду, где пробивался огонь, пожирающую пламя водяную струю из резинового шланга. Свист газа, шипение обжигающего пара заглушали все звуки, отсветы гаснущего пожара слепили их; но Иван ничего не страшился. Вперед, только вперед!

Подземное облако накрыло их.

– Мы погибли! – сломленный ужасом, простонал один из смертных, падая на колени.

– Малодушный! – бросил ему тот, что единоборство вал с адом, и протянул руку. – В таком случае мы возвращаемся!

И поднял его, как спаситель тонущего в море Петра.

Он снова закрыл и скатал шланг, обмотал его вокруг шеи и вернулся к оставшейся позади насосной установке.

Остановив машину, он повел своего спутника назад к раздевалке.

Шпитцхазе, добравшись до камеры, рухнул на землю.

Когда с обоих мужчин сняли стеклянные шлемы, Шпитцхазе, задыхаясь, хватал ртом воздух. Иван с жалостью смотрел на него.

Рабочие поспешили дать обоим свежей воды с лимоном и натерли им виски крепким винным уксусом.

Затем они раздели их донага и окунули в чан с холодной водой, через две минуты снова вытащили их оттуда и растерли грубой хлопчатобумажной ветошью.

Незадачливый Шпитцхазе только тогда стал приходить в себя и ощутил, что все пять органов чувств снова начинают служить ему.

Когда его одели в обычный костюм, Иван не удержался от вопроса:

– Ну, сударь, как вам понравилось там, внизу?

Но Шпитцхазе был не из тех, кого можно взять голыми руками. Он весело ответил:

– Знаете, сударь, я не дал бы ста тысяч форинтов за то, что там побывал, но и за двести тысяч не согласился бы спуститься туда еще раз!

– Ну, теперь вы знаете, что написать совету правления. Пал! Проводи господ домой! Я останусь здесь продолжать работу.

Чтобы передать тот пафос, с каким господин Шпитцхазе расписывал в венских газетах подземную схватку с огнем, требуется гораздо больший дар воображения, нежели мой. Иван был изображен этаким Антипрометеем, Моисеем, святым Флорианом.