Черные ангелы

Деба стоял, прислонившись к стене, пытался что-то сказать, но не находил слов. Появилась Катрин, тоже в ночной сорочке, подошла к отцу. Матильда снова начала объяснять, что они ждали Андреса и вот напугали Симфорьена, но девушка, не обращая ни малейшего внимания на ее слова, обняла больного за плечи и увела.

Послышался скрежет ключа в замке. Градер знаком повелел Матильде и Андресу замереть и затаить дыхание: из комнаты донесся голос Катрин:

— Теперь тебе хуже станет… Чего ты добился? Ты же знаешь, я всегда с тобой…

— Как видишь, не всегда!

— Надо же и мне когда-нибудь поспать…

Старик что-то пробормотал — они не разобрали слов. В ответ Катрин крикнула уже из постели:

— Ну, это уж слишком! Ты в своем уме, папочка? Я знаю, он на многое способен, но не на это…

Матильда и Градер ни разу не взглянули друг на друга, а когда она потянулась поцеловать Андреса, тот отвернулся.

Защелкали задвижки и замки. Окутанный туманом сельский дом погрузился в сон незадолго до первых петухов.

X

На другой день сразу после утреннего туалета Матильда постучалась в комнату супруга, чтобы узнать его пожелания и распорядиться насчет еды. Она не услышала обычного: «Войди!» Дверь приоткрыла Катрин.

— Вы его так напугали, он провел ужасную ночь и теперь отдыхает.

— Хорошо, не буду мешать.

— Мама, он ночью задыхался… Я думала, он умирает.

— Почему ты не позвала меня?

Катрин посмотрела матери в глаза:

— Но, мама! Ты бы и сама не пошла! У него от одного твоего вида случился бы новый приступ.

— Я никогда не была пугалом для твоего отца, дорогая Катрин. Он мне всегда доверял. Что ты такое говоришь?

— Ничего, — ухмыльнулась Катрин и захлопнула дверь у матери перед носом.

Матильда осталась на лестничной площадке. Она не испытала гнева, нет. Она трепетала от возбуждения, как случается, когда в глубине души ждешь какого-то события и вдруг оказывается, что твои ожидания не напрасны. Она не признавалась себе, что рада, и не доискивалась причин. «Катрин, должно быть, преувеличивает. Она испугалась, что он умирает… Но когда он задыхается от кашля, всякий раз кажется, что он сейчас умрет».

Матильда положила свои большие красивые руки на блестящие перила. По окнам коридора стучал дождь. Ровный тихий дождь, зарядивший надолго. «Вот и зима пришла, — думала она, — луга Фронтенаков теперь снова превратятся в лагуны».

Ей не терпелось кое-кого повидать, поделиться несущественной на первый взгляд, однако небезынтересной для этого человека новостью. Она сделала несколько шагов и постучала в дверь Градера. «Входи!» — крикнул он, но, увидев Матильду, смутился и стал извиняться:

— Я не думал, что это ты… Я бы не позволил себе…

Он еще лежал в постели с книгой в руках и курил.

— Я не собираюсь на тебя смотреть! — засмеялась Матильда.

Габриэль застегнул пижаму, но она успела разглядеть его белую грудь и подивиться тому, что в пятьдесят лет он сохранил тело ребенка: таким она запомнила его когда-то давным-давно на мельнице над шлюзом, где он стоял, не решаясь прыгнуть в воду, и капли воды блестели на его хрупких плечах.

— Послушай, Габриэль, я хочу тебя предупредить: не нужно больше играть в эту игру.

— Какую игру?

Он смотрел на нее ясными глазами, и Матильда смутилась.

— Ты меня прекрасно понимаешь! Ночью у мужа случился приступ. Катрин — она, правда, любит все преувеличивать и выставлять меня чудовищем, — так вот, Катрин говорит, он чуть не умер.

Градер затушил окурок. Матильда увидела его тонкую, лишенную мускулов руку, чуть затененную рыжим пушком, узнала ее. Он ответил ей совершенно спокойным тоном:

— Ничего удивительного: Клерак сказал мне, что любое волнение…

— Нет! — вскрикнула Матильда. — Нет!

— Что «нет»?

Она замолчала, прислонилась лбом к оконному стеклу, по которому струились капли дождя. Мир заливало водой. Дождь заточит их в доме, возможно, не на одну неделю, отрезав от остальных людей. Они будут жить, как в ковчеге во время потопа. Градер неожиданно оборвал ее размышления:

— Матильда, ты любишь своего мужа?

— Разумеется! Почему ты спрашиваешь?

Он улыбнулся и закурил.

— Как бы тебе объяснить? — продолжила она. — У нас здесь не принято задаваться подобными вопросами. По сути, Симфорьен остался для меня тем же, кем был до моего замужества. Помнишь, после смерти отца он управлял моими владениями? Ну, так оно и продолжалось. Мы никогда не испытывали друг к другу пылких чувств. Я благодарна ему за то, что он удачно вел наш корабль.

— Все понятно, дорогая. Но в определенный период он был все-таки не просто управляющим. Не аист же принес Катрин…

— О! — воскликнула она смеясь. — Это было так давно и так недолго! Два-три месяца от силы… Он сразу понял, что тут ему ничего не добиться и настаивать не стоит. Клянусь тебе, я совсем не помню, какими были наши супружеские отношения, даже представить себе не могу.

— Ты, Матильда, в душе осталась юной девушкой.

Она почувствовала, как у нее вспыхнули щеки и, пожав плечами, отошла к окну.