Черные ангелы

Не виновен тот, кто предупредил ближнего — надо было давно убраться отсюда. Но блондинка оказалась важнее. Она наклонялась над Лехой, как Афина над Одиссеем, и проникновенно заглядывала ему в глаза. Чем он их берет? Хорошо, если она не имеет к нашим соглядатаям никакого отношения, подумал я, незаметно поглядывая на полицейских. Один из них был слишком черен даже для нашего климата и маскировался под мулата, второй имел нездоровый лимонный цвет кожи на прыщавом лице и желтые круги под глазами. Псевдомулат перестарался с ультрафиолетовой лампой и таблетками 'негрол'. Второй по какой-то причине не удосужился даже загримироваться. Вдруг я понял, что они не родные земные полицейские, которых мы все любили, а скорее всего прибыли последним рейсом, потому что так могли выглядеть только люди, проведшие долгие полгода и не в туристическом космическом корабле, где, конечно, было и искусственное солнце, и бассейны, а в коммерческом, скоростном, где все было подчинено экономии и где удобства ограничивались казармой и общим туалетом. А это значило, что за нами приглядывали по высшему разряду, потому что такие агенты считались очень дорогими и были на перечет. Значило это еще и то, что они знали меня в лицо и что информация о людях в черном попала на Марс. Я почему-то подумал о человеке из мэрии. Выходило, что он продал информацию в случайные руки или поступил согласно служебной инструкции. Но это уже не имело никакого значения.

— Я твой лучший друг, — шепнул кто-то мне на ухо.

Я покосился и увидел Таню Малыш. Лучший мой друг у меня между ног, невольно подумал я. Впрочем, для нее, насколько я помнил, это тоже было немаловажным. Первой моей реакцией было улизнуть. Но это могло выглядеть трусостью как в глазах Тани Малыш, так и в глазах полицейских. Поэтому я принял невозмутимый вид, плюнул на все страхи и отдался, как говорят, течению жизни.

— Я бы хотела выпить! — потребовала она.

Зная ее испорченные вкусы, я заказал сладкое финиковое вино, а себе взял белое нефильтрованное пиво и бешено дорогой лангет.

— Хотите что-нибудь заказать: пиццу, пятновыводитель, презервативы? — наклонился ко мне бармен, который обратил внимание на наш разговор с Таней Малыш.

— Толкни лучше моего приятеля в бок, — ответил я.

Бармен направился к Лехе и что-то сказал ему на ухо. Леха подмигнул мне и помахал рукой. Казалось, он забыл о нашем намерении только перекусить, а скуластая блондинка явно не тяготилась его обществом. Зная его привычки, я понял, что ни о какой работе в течение второй половины дня не может быть и речи. Хорошо, если они ограничатся болтовней и невинным ухаживание. Хуже, если отправятся в гостиничный номер или на квартиру, находящуюся в ближайшем переулке. Бармен развел руками. Я со вздохом кивнул в ответ. Впору было и мне завалиться с Таней Малыш в мою берлогу. Я уже прикидывал этот вариант, когда она мне заявила:

— Ты чего молчишь?! Мне ужасно скучно.

У нее был порок — от громкой музыки она возбуждалась. Меня едва не стошнило. Я вспомнил все ужимки, которыми она сопровождала любое наше уединение, и отказался от этой идеи. Могут и у меня быть какие-то принципы?! Прежде чем впервые лечь со мной в постель, она мучила меня две недели, и я вообразил нечто невообразимое, но в результате сильно разочаровался. После второго и третьего, и энного эксперимента картина нашей любви не изменилась, и я даже начал привыкать, понизив планку до минимального уровня, но вовремя опомнился. С тех пор по отношению к ней у меня появился небольшой, но стойкий иммунитет.

Мне принесли лангет, и я едва не подавился, когда она у меня спросила:

— Проводишь меня?

Я промычал нечто нечленораздельное, делая вид, что занят едой. Она поморщилась и замолчала на целую минуту. У нее был вздернутый ирландский носик, ноздри которого весело смотрели на мир. Такой носик был у Жаклин Кеннеди, которую порой показывали в старинных кинохрониках.

— Я могу и сама… — сказала она вкрадчиво, внимательно наблюдая, как я поглощаю мясо. — За мной заедет Юра Дронский…

Я едва не воскликнул: 'И слава богу! Но она могла воспринять мои слова не в контексте нашей встречи, а решить, что я ревную, поэтому я что-то промолчал и заметил, что Леха перешел к активной стадии ухаживания: его левая рука периодически исследовала коленку скуластой блондинки. Признаться, я бы и сам с удовольствие потрогал ее колено, которое судя по выражению Лехиного лица, было гладким и приятным на ощупь.

— Леша! — воскликнул я и опрокинул стакан с пивом.

На стойке возникло крохотное желтое море.

— Что ты сказал? — подпрыгнула Таня Малыш, наверное, она подумала, что я поменял ориентацию.

Бармен засуетился, вытирая пиво, но Леха и ухом не повел. В этот момент он заговаривал своей пассии зубы. Вот что я услышал в наушнике:

— Вы мне так надоели, что я спать с вами хочу…

Тьфу, ты! В ответ она глупо хихикала и кривлялась. Все Лехины приемы я наблюдал уже не раз, но, удивительно, результат был всегда одним и тем же — женщины падали ему на руки, как лепестки роз под легким дуновением ветра.