Черные ангелы

Его физиономия была синеватой от густой щетины, и выглядел он не лучше, чем хлысты. В общем, земной климат ему явно не подходил.

— Кто бы говорил?! — ответил я, намекая, что он сам на Земле без году неделя, а, значит, ни о чем не может правильно судить.

Пионов откашлялся, собираясь что-то произнести соответствующее моменту.

— Это обзорная статья, — вдруг заявил Алфен. — Написана по моей просьбе.

Он даже привстал со стула, потому что свое кресло уступил Пионову. Я с удивлением взглянул на него. Впервые главный редактор заступился за меня.

Лука, не отрывая зада от редакторского дивана и поглядывая сбоку на Акиндина, добавил категорическим тоном:

— Газета не должна нравиться всем!..

Ого! Что-то изменилось в царстве божьем. Но я не строил никаких иллюзий — они просто защищали честь мундира. Ведь Алфен никогда не выносил сор из избы, заметая его под красивый, толстый ковер — в данном случае под коврик у порога, потому что никакого ковра в его кабинете в помине не было.

— Но кто? — удивился я. — Кто вам об этом сказал? Материал еще не готов.

— Мы не можем назвать этого человека, — сухо заявила Люся, и на этот раз ее лицо мне не понравилось — складки по обе стороны рта у нее стали просто трагическими, а глаза не сулили вечного блаженства, и я подумал, ведь спит же она с кем-то, но явно не с Пионовым и уж, конечно, не с Акиндиным.

— Почему? — удивились мы.

— Потому что он совершил гражданский акт! — высокопарно произнес Акиндин. — И наша копеечка не щербата!

Наверное, Акиндина инструктировали так отвечать перед отъездом на матушку Землю, потому что его высокопарность у всех уже в зубах завязла.

— Какой акт? — спросил Алфен, с изумлением глядя на Акиндина.

— Ну да! — иронически произнес Лука, кривя рот. — Гражданский, какой еще?!

— В общем, — тоном, прекращающим диспут, произнес Пионов, — этот человек давно работает на нас…

— Я знаю, кто это! — заявил Лука, приподнимаясь.

Все взоры устремились на него. Он уже раскрыл было рот.

— Если знаешь, помалкивай! — предупредил его Пионов, демонстративно собираясь перейти к следующей теме разговора. — Ляпнешь — загремишь на нары.

Он него разило смесью контрабандного 'Шипра' и пота, а плечи по-прежнему были усыпаны перхотью, словно в наше время не существовало всевозможных средств для ее выведения. Зато четко обозначилась его позиция — плевать на весь мир, что при его силе было небезосновательно.

— С какой это стати! — взвился Лука. Наверное, он вспомнил, все их издевательства над собой. Но здесь при свидетелях он мог петушиться сколько угодно. — У нас еще свободная страна! — патетически заявил он.

— Вот именно, еще! — делая постное лицо, грозно приподнялся Пионов.

Но Лука не испугался.

— А на каком, вообще, основании вы находитесь здесь? — спросил он. — У нас что, военное положение?

— Пошел к куме, да засел в тюрьме, — произнес Акиндин, делая многозначительное лицо. — Он ничего не понимает!

— Так, прошу предъявить ордер на пребывание в нашей газете! — заорал Лука, сдергивая с головы свою 'карапузу' и возмущенно шевеля усами, как голодный таракан.

— А это видал, дорогуша! — Акиндин сунул ему под нос кукиш.

И пошло и поехало. Лука стал надуваться, как индюк. Если он в упор не видел Быка, то Акиндин для него вообще не существовал.

— Вон! — заорал Лука, указывая на дверь.

Акиндин подскочил, готовый ринуться в драку, исход которой был очевиден: Луке не поздоровилось бы. Самое интересное, что Пионов равнодушно взирал на свару. Но надеяться на его выдержку было все равно, что срыгнуть в жерло вулкана.

— Спокойно, мальчики! — вдруг произнесла Люся. — Вы не все знаете. Это не для печати. Даете слово!

— Даю… — выдавил из себя Алфен. Он уничижительно посмотрел на возбужденного Луку, который слез с дивана и встал в позу боксера. Не в редакторских интересах было затевать бучу с полицией.

Мне стало смешно. Лука в полусреднем против супертяжа Пионова и полутяжа Акиндина. К тому же я догадался, кто у нас сексот — конечно, Таня Малыш, недаром она крутилась рядом с начальством. Она одна читала мою статью. Но я не собирался никого разоблачать.

— У нас есть сведения, что в страну готовится вторжение… — произнесла Люся.

— Кого? — Лука удивился быстрее, чем все остальные, и я подумал, что он наверняка что-то знает.

— Не кого, а чего… — торжествующе ответил Акиндин. — Есть такие слова, которые не следует произносить, дорогуша, хотя они так и вертятся на языке.

— Помолчи! — грубо предупредил его Пионов. — Это все, что мы можем вам сообщить. У нас негласное предписание проверять всех подозрительных.

— Это он-то подозрительный?! — изумился Лука и указал на меня пальцем.

— А это нам решать… — устало ответил Пионов, и я впервые ощутил в его голосе неуверенность.

— Прекрасно! — воскликнул главный. — Мы подадим на вас в суд!

— Да? — равнодушно переспросил Пионов, почесывая шрам на голове. — Хм… Это, конечно, меняет дело, но тогда у вас могут быть неприятности.

— Ничего не меняет! — заорал Алфен, опрокидывая стул, на котором лежали толстые папки с бумагами. — Пошел в попы, служи и панихиды!