Черные береты

Вот оно что! Андрей от неожиданности прикрыл глаза: какой же он мальчишка, сосунок в подобных делах. Затеял шашни-машни с профессионалами. Ведь сам же еще при первой встрече, во время драки отметил, что Наполеон-2 кулаками не машет. Конечно же, надо было предполагать: у него все под двойной, тройной защитой. А что теперь? Руки майор держит под столом, а уж что там у него — «кольт» или просто «Макаров», узнать не придется. Окна зарешечены, в приемной наверняка сидит группа захвата. Церемониться с ним здесь не станут, он уже слишком много знает. Недооценил он степенного «Стрельца», потерял нюх…

— А на кладбище похаживали, чтобы отыскать себе местечко получше? — спросил Кот, словно заранее отрезая ему путь к отступлению.

И это знает. Все знает. Не зря казалось, что слишком уж спокойная жизнь началась, что все вокруг чуть ли не братья, а если и не братья, то так, мелкие шалунишки из детского садика. А ведь там, где шальные деньги, говорить о нравственности наивно. В нулях здесь ходит и человеческая жизнь. Наверное, после всего пережитого он просто не хотел в это верить, думал, пронесет…

— Так будут какие-то объяснения, или… — майор не закончил, словно не желая лично определять крайние точки, а, давая Андрею шанс попытаться самому найти выход из ситуации, предложить свой вариант.

— Объяснение одно, — развел руками Тарасевич, одновременно наблюдая за Котом. Тот четко среагировал на этот размах рук, и стало окончательно ясно: дурочку здесь не поваляешь. Или, наоборот, надо валять только ее. И, странное дело, вместе с осознанием глубокой опасности к нему начали приходить спокойствие и уверенность в своих силах. Ясны враги, четки границы… — Я всегда занимался тем делом, которое знал досконально. Плохо это или хорошо, но когда возникают вопросы, а ответов нет, я их добываю сам. Все.

— Добыл? Ответы эти?

— Почти. Осталось узнать, что означает на таможне код 300 190 100.

— И что будет дальше? Вернее, и что было бы дальше, если бы узнал?

— Пока не знаю. Все зависело от того, что кроется за этими цифрами. А потом бы принимал решение — оставаться или уйти.

— Не успел, — Кот вытащил из-под стола левую руку. Значит, оружие в правой. — Теперь мы будем принимать решение за тебя.

— Я в вашей воле, — подтвердил свое незавидное положение и Тарасевич. Теперь надо изо всех сил строить из себя виноватого и несчастного — это притупляет бдительность врага.

И Кот озадаченно посмотрел на него: видать, прибавил Андрей ему непредвиденных забот. Только вот чего они выжидали, раз обо всем знали? Отчего сразу не прихлопнули?

— С кем делился, советовался своей любознательностью? — задал еще один вопрос начальник.

— Если вы настолько тонко отслеживали меня, то должны знать, что ни с кем. Это было нужно только для меня. Если мне не доверяли, но заставляли участвовать в каких-то делах, я обязан был расставить все акценты сам.

— Тебя смутил гладиаторский бой? — Кот перешел на «ты», и это не осталось незамеченным для Андрея. Значит, не все потеряно?

— Меньше всего. Самым непонятным оказалась санитарная машина, следующая «в Европу».

— Спасибо за совет. Учтем.

Андрей вновь развел руками: чем могу. И на этот раз Кот никак не отреагировал на его жест. Может, все же попробовать взять его? Но кто за дверью? Или все-таки дождаться, посмотреть, какое решение примет майор? Вроде он в чем-то сомневается, колеблется, пытается разобраться…

— Жалеешь о свершившемся?

— В какой-то степени, да,

— Если прокрутить пластинку назад — пошел бы на то, на что пошел?

— Наверное, да.

— Что бы ты предпринял, будь на моем месте?

— Это сложно, — искренне признался Тарасевич. — Наверное, перестал бы доверять — это во‑первых. Во-вторых, попытался бы определить для себя, насколько необходим мне этот человек.

— А если необходим? Или, скажем так, желателен?

— Привязал бы его к себе чем-нибудь покрепче.

— Чем, например?

— Лучше всего общим делом.

Наверное, блиц-опрос удовлетворил в чем-то майора, и он даже несколько раз покрутился в кресле, раздумывая над ответами.

— Хорошо, — наконец произнес он. — Из офиса пока никуда не выходить. По телефонам не звонить. Любая попытка уйти… — Начальник выложил на стол пистолет, и Андрей согласно кивнул. — Сами мы трогать тебя не станем, а вот латвийская полиция, думаю, скажет спасибо за такой подарок. Да и Нину пожалей.

— А при чем здесь Нина? — впервые не сдержался Тарасевич, и то больше от удивления. — Она‑то при чем?

— Совершенно ни при чем. Но вот поэтому, прежде чем что-то предпринять, думай. Иди.

Иди… Куда? Куда можно выйти из угла? Но зачем они Нину-то впутывают в его судьбу? Уверены, что из-за нее он ничего не станет предпринимать? А если все-таки станет? Что ему Нина? Неожиданное сиреневое пятно, единичное напоминание о Зите. Не более. Так что она — ваша, господа коммерсанты и телохранители. Она существовала до его прихода, останется и после. К сожалению, ему платить ей нечем…

— Что-то случилось?

Андрей не заметил, что прошел мимо двери, у которой стояла в ожидании танцовщица.

— Нет, ничего, — постарался быстро сбросить озабоченность Андрей. — Как наш чай?