Черные береты

— Тебя ждали. Но что случилось?

— Абсолютно ничего.

Однако в немых перекрестных взглядах-вопросах он читал ее озабоченность и все возрастающую тревогу. Как ни странно, оказалось неожиданно приятно осознавать, что о тебе кто-то волнуется, замечает твое состояние. Если бы по другому какому поводу…

«Что-то неприятное?» — продолжала мысленно допытываться Нина.

«Говорю тебе — нет».

«Я не верю».

«Все уладится».

— Нина, зайдите ко мне, — послышалась новая команда Кота.

Да, общая трансляция — не для оперативности, это — чисто психологическое оружие. Чтобы держать всех в напряжении, в ожидании команды.

Девушка в последний раз бросила умоляющий, полный растерянности взгляд на Тарасевича: что происходит? Что меня ждет? Так кролики идут, ползут в пасть к удаву — загипнотизированные, понимающие неизбежность худшего, но не имеющие сил сопротивляться.

Нинины подружки, защебетав, сгрудились у зеркала — ничего не заметив и не поняв. Нет, не зря Кот берет в заложники именно Нину: что-то уже пролегло между нею и Андреем, завязалось в узелок. Может, даже неосознанно, вопреки их воле и желаниям, но так отыскиваются те самые половинки, которые вдруг оказываются одним целым. Зита здесь опять не в счет, Нина и Андрей одно целое или наиболее близкое друг другу именно здесь, в «Стрельце». Завтра, случись иное окружение и иная работа, все изменится, но пока…

«Что у тебя?» — теперь уже Андрей спросил взглядом у танцовщицы, лишь она возвратилась назад.

«Все нормально», — отрешенно ответила та.

«Не верю. Что?» — умолял Андрей.

«Плохо», — пожаловалась Нина, обреченно глядя на него.

В комнату вошел Серега, потом еще двое «стрельцов» — вроде просто так, побазарить и попить чайку. Но по тому, с каким страхом отнеслась к их появлению Нина, Андрею стало ясно: пришла охрана. Точнее, охранники. Что же Кот сказал Нине?

Андрей попытался поймать взгляд Сергея — тщетно. Крутится, улыбается, острит, ухаживает за девчатами, в его сторону не то что не смотрит, а даже не поворачивает головы. Вырубить бы их здесь всех троих, забрать Нину — и ищи ветра в поле. Но захочет ли этого Нина? Стоит ли ее впутывать в непонятную авантюру? Зита, по существу, погибла из-за него. Да что там «по существу» — он, и только он виновен в ее гибели. Теперь к какой-то опасной черте подводят Нину. Неужели это он несет на себе печать несчастий для тех, кто оказывается рядом?

Но Кот-то, Кот! Хитер и предусмотрителен более, чем можно даже было предположить.

Легок на помине, майор сам заглянул в комнату, цепко оценил настрой в ней и кивнул Тарасевичу — пойдем.

У себя в кабинете, став у окна, скрестил руки на груди.

— Ответь мне на один вопрос: чем лучше наших гладиаторов те же музыканты, собирающиеся узким кругом послушать божественную музыку, а перед этим переспавшие с женами своих друзей?

— Они не убивают, — ответил Андрей первое, что лежало на поверхности.

— А тебя жизнь еще не научила, что подлость порой страшнее смерти?

— И, тем не менее, — согласившись с начальником, все же остался при своем мнении Тарасевич.

— У гладиаторов тот же любительский кружок профессионалов: они умеют и хотят драться. Кто за деньги, а кто… Помнишь черноволосого милиционера?

— Победитель?

— Нет, он не победитель. Он просто ищет своей смерти. Упорно ищет.

— Не понимаю.

— Он — капитан милиции. Исполнитель смертных приговоров в тюрьме. Общество — все эти нежные музыкантики и иже с ними, выставило его на самую грязную работу — убирать тех, кто мешает спокойно жить и творить свои мелкие подлости. И теперь с презрением смотрит на него, согласившегося, — само оставаясь якобы в белых перчатках. Исполнитель появляется среди гладиаторов после каждого расстрела. Скорее всего, специально подставляя себя, оправдываясь перед собой — я тоже хожу под Богом, я так же смертен.

Помолчали. Кот перешел к столу, сел в кресло, на глазах Андрея поправив кобуру с пистолетом под пиджаком.

— А у нас сейчас вся страна превращена в гладиаторскую арену, — вдруг озабоченно, уставившись в одну точку, продолжил майор. — И весь мир, кто в ужасе, а кто в злорадстве, наблюдает, как половина россиян уже сцепились в мертвой схватке друг с другом, вторая — готовится к этому. И подзуживают ведь, накручивают, а наши ельциноиды все орут, что это гуманитарная помощь. Идиотство! — ударил кулаком по столу Кот.

Более чем странно было слышать Андрею эти слова в этом кабинете. Как может быть Коту больно за страну и терзаемую Россию, если он лично охраняет как раз тех, кто пьет ненасытно ее кровь. И спокойно берет за это деньги. Скорее всего, играет майор, он прекрасный артист…

— Но разговор, я понимаю, обо мне, — сузил тему Тарасевич. — Я жду своей участи.

— Ты настолько безропотен? Не верю, — с сомнением покачал головой майор. — Или я совсем разучился разбираться в людях.

— Нет, я не безропотен. Я сначала узнаю свою участь, а потом начну действовать.