Черные боги, красные сны (Сборник)

Но это продолжалось только мгновение. Чистая смерть, о которой так мечтала Водир, погасила ее глаза, по распростертому на полу телу пробежала последняя судорога, а затем... Смит с ужасом смотрел, как на белой атласной коже появляется грязноватый налет, как сквозь мелкие, быстро расширяющиеся трещины проступает что-то отвратительное... Распад шел с невероятной быстротой.

Нордуэст Смит закрыл глаза, пытаясь выудить из дальних, пыльных закоулков памяти слова давно позабытой молитвы. Затем он осторожно обогнул лужу черной слизи, в которой плавала грязная зеленая тряпка, и направился к выходу.

Евнух получил достойное вознаграждение. На полу сторожки, в двух шагах от наружной двери, валялся толстый, до неузнаваемости обезображенный труп, еле прикрытый обрывками красного бархата. Неизвестный убийца оставил следы — от трупа к стене тянулась неровная, извилистая дорожка черной слизи. В каменной кладке не было ни единой, даже самой микроскопической щелки, и все же след кончался именно здесь.

Смит перешагнул через труп, отодвинул засов, распахнул дверь и полной грудью вдохнул чистый, без пряных ароматов и соленой затхлости, воздух. Над крышами Эднеса занимался жемчужный рассвет.

Древо жизни © Перевод М. Пчелинцева.

Над руинами Иллара медленно кружили поисковые самолеты. Нордуэст Смит, затаившийся в древнем полуразрушенном храме, проводил очередную воздушную ищейку ненавидящим взглядом бесцветных, как сталь, глаз и ожесточенно сплюнул.

— Ну прямо вороны над падалью!

Методическое прочесывание местности началось утром и будет вестись до победного конца; через час-другой горло окончательно пересохнет, пустой желудок запротестует в полную силу. Ни еды, ни воды здесь нет, поэтому рано или поздно голод и жажда выгонят его из укрытия, заставят просигналить этим проклятым самолетам, поменять с таким трудом обретенную свободу на чечевичную похлебку, или чем уж там в камере кормят. Смит устроился поудобнее в тени храмовой арки и еще раз перебрал по косточкам всех близких, дальних, а также гипотетических родственников патрульного канонира, подбившего его корабль над этими идиотскими развалинами.

Исчерпав свой — весьма богатый — запас ругательств, он вспомнил, что во внешнем дворе чуть ли не каждого древнего марсианского храма имеется украшенный орнаментами колодец, специально предназначенный для удовлетворения нужд странствующих и путешествующих. Вода там высохла миллион лет назад, но уж лучше прогуляться, чем зад отсиживать. Смит встал, с хрустом потянулся и начал осторожно пробираться по чудом сохранившимся крытым проходам к фасадной стороне храма. В стене, огораживавшей двор, зияла узкая брешь; прежде здесь была дверь, нечто вроде служебного входа для жрецов, или как уж они там назывались. Посреди широкой мощеной площади действительно виднелся колодец, спасавший когда-то путников от жажды. Путники... в те далекие времена Марс был веселенькой зеленой планетой, вот погуляли бы эти ребята по теперешним пустыням...

Необычно роскошный колодец на удивление хорошо сохранился. Этот сложный мозаичный орнамент имел когда-то глубокое символическое значение. Глубокое, как вырез на груди портовой шлюхи. Бронзовый — вот уж правда металл вечности — навес был выполнен в форме неизбежного древа жизни — элемент, с занудным постоянством повторяющийся в религиозной символике трех миров. Бронза, она, конечно, бронза и есть, но все же как сумела эта штука выстоять под напором тысячелетий и не потерять ни одного листика? Смит почти не верил своим глазам. Ветви дерева роняли на истертые каменные плиты четкую узорчатую тень, точно такую же, как и миллион лет назад, когда усталые, покрытые дорожной пылью путешественники утоляли здесь свою жажду и возносили благодарения невесть какому богу. Он почти видел, как ровно в полдень распахиваются высокие ворота и...

Видение исчезло. Смит обвел глазами правильный круг полуразвалившейся стены и замер в недоумении. А где они, те ворота? Судя по остаткам фундамента, единственным входом на площадку была та самая дверь, возле которой он стоял. Странно, очень странно. Так, значит, это не общественный двор, а вроде как для служебного пользования, и этот хитрый колодец приберегался жрецами для себя. Или... подождите, подождите. Был же вроде такой король-священнослужитель Иллар, в чью честь и назвали этот город. Король-волшебник, чья железная десница — если только он не был левшой — строго, но милостиво управляла державой, а по совместительству и храмом. В таком случае этот роскошный колодец, построенный из царственных, вечных материалов, вполне может оказаться неким святилищем, предназначенным для личных нужд давно почившего монарха.

В нем может даже...