Черные боги, красные сны (Сборник)

— Куда это «назад»? — спросил Смит и удивился, услышав свой собственный голос, нормальную человеческую речь.

— Дерево, дерево! — простонал все тот же нереальный, неизвестно откуда идущий голос, никак не связанный с бессмысленными звуками непонятной речи.— Древо жизни! Проводи меня, отведи меня под сень Древа!

Смит мгновенно вспомнил украшенный орнаментом навес колодца. Никаких других деревьев поблизости он не заметил — ни живых, ни символических. Но что может связывать пересохший колодец с заблудившейся девицей — если она и вправду заблудилась? Еще один жалобный стон в мозгу, еще один поток непонятных — но тоже жалобных — слов в ушах, и Смит решил плюнуть на все свои сомнения. Ну, просит девица отвести ее к колодцу — в этом он уже не сомневался,— так чего ж не отвести, что тут такого страшного? Кроме того, им овладевало любопытство. В этом странном происшествии крылся какой-то второй, внутренний смысл. А что, если эта красотка явилась из какого-нибудь подземного мира, сообщающегося с нашим через все тот же треклятый колодец? Это хорошо объяснило бы ее призрачную бледность, а заодно и глаза, явно не приспособленные к восприятию света, вот только как объяснить эту странную расплывчатость, ведь ничего, кроме глаз, не видно, и все тут. При всей невероятности выдвинутой Смитом гипотезы действительность оказалась еще невероятнее, в чем он и убедился через несколько минут.

— Пошли,— сказал он, осторожно отцепляя от своего плеча бледные, расплывчатые, но вполне реальные пальцы.— Я провожу тебя к колодцу.

Девушка облегченно вздохнула и наконец-то потупила свои колдовские глаза, рассыпаясь в благодарностях,— точнее, вероятно, рассыпаясь в благодарностях на все том же птичьем языке. Смит взял ее за руку и повел.

Крепкая прохладная ладонь, если не смотреть, так ничего и не подумаешь... Даже теперь, с близкого расстояния, когда его не отвлекал ее гипнотический взгляд, Смит видел тело девушки, словно расплывчатое белое пятно. Казалось, их разделяет плотная вуаль — вуаль, почти не пропускающая обычного света, но легко прожигаемая яростным блеском опалесцирующих глаз.

Девушка семенила рядом со Смитом, задыхаясь, спотыкаясь о камни и не произнося ни слова, в явном нетерпении добраться поскорее до своего непонятного «дерева». В искреннем нетерпении — или в хорошо разыгранном? Прежде чем выйти на открытое место, Смит остановился и внимательно посмотрел на небо. Судя по всему, патрульные ищейки покончили с этим сектором — два самолета хищно кружили над северными кварталами Иллара, остальные и вовсе исчезли. До тех двух не меньше полумили, так что особой опасности нет. Он вывел девушку на пустынный, залитый солнцем двор.

Смит был уже вполне уверен, что эта странная особа слепа, как летучая мышь, и все же шагов за двадцать до колодца она резко вскинула туманную, расплывчатую голову и буквально потащила своего провожатого вперед. Не доходя до колодца, девушка выпустила руку Смита, выкрикнула нечто непонятное, но явно восторженное, шагнула под навес и застыла как вкопанная. Тень бронзовых ветвей покрыла полупрозрачное тело четким кружевным узором, а затем произошло нечто невероятное. Черные, прихотливо изогнутые линии зашевелились, поползли в сторону и... и все. Девушка исчезла, исчезла без следа, словно сквозь землю провалилась — или переместилась в другой мир. Смит тупо взирал на опустевшие каменные плиты, на неподвижное, словно тушью прорисованное кружево тени.

Созерцание продолжалось недолго — мертвую тишину вспороло ровное гудение, над развалинами храма скользнула черная хищная тень, зазевавшийся разведчик запоздало сообразил, что стоит на открытом месте, а воздушные ищейки, в отличие от этой странной девицы, далеко не слепые. Оставался единственный выход — фантастический, но единственный... Не теряя времени на дальнейшие размышления, Смит опрометью бросился под сень Древа жизни.

Он стоял в самом центре прихотливого узора, отделенный от залитого солнцем двора ажурной завесой бронзовых веток и листьев, стоял в страстном ожидании чуда — и чудо произошло. Мир за пределами черно-белого островка тени поплыл, подернулся рябью, а потом успокоился в новом, преображенном виде. Это было похоже на фокус, на оптическую иллюзию. Смит не заметил никаких скачков, затемнений; у него было ощущение, что там, снаружи, за бронзовой решеткой висит огромный панорамный экран и кто-то плавно сменил одну картинку в проекторе на другую: иссохшие, залитые солнцем руины Иллара — на тусклый, плохо прорисованный сельский пейзаж. Судя по серому, сумрачному освещению, в новом мире, похоже, был вечер; сквозь густой, почти вязкий воздух виднелись аккуратные кроны деревьев и густо усыпанная цветами трава. Все это казалось придуманным, нереальным, сильно смахивало на какой-нибудь буколический гобелен.