Черные боги, красные сны (Сборник)

Но инстинкт самосохранения оказался сильнее. При всем своем желании он не мог противопоставить все эти соображения жажде жизни, животному неприятию смерти, столь глубоко укоренившемуся в каждом человеке. Нет, он не хочет умирать, он не умрет, он не сдастся, какой бы высокой ни оказалась плата за жизнь. Он понимал, что сил, чтобы бороться с этой яростной силой, высасывающей его сознание, у него мало, но ведь он может просто не подчиниться ей. Против голода Троих он может противопоставить хотя бы пассивное упрямство, пусть зоны времен кружатся, сменяя друг друга, пускай время исчезнет, останется только он один, он один продолжит существовать, полный отчаянного стремления к жизни, бросивший вызов самой смерти.

Должно быть, путешественники по времени тоже сталкивались с подобным испытанием и безропотно подчинялись, повинуясь врожденному чувству любви к зеленому лунному миру. Но он не разделял этой любви. Для него ничто не могло сравниться с жизнью — с его жизнью здесь и сейчас. Нет, он не сдастся. В существе Смита под оболочкой цивилизованного человека таилась дикая, первобытная мощь, и ни в одном из миров еще никому, никакой силе не удавалось сломить его силу. Именно она помогла ему противостоять неистовству божества, именно этой силе был он обязан своей твердой решимостью ни за что не подчиниться этим божествам с их всепожирающим голодом. И вот сила неистового голода стала слабеть. Божества не могли пожрать то, что противостояло их алчности, и даже ее неукротимая ярость не смогла подчинить себе Смита. Так вот, значит, почему Трое так настойчиво требовали безропотного подчинения, добровольной жертвы. Они были не способны преодолеть непобедимую любовь к жизни и не хотели демонстрировать эту свою слабость перед истязаемым ими миром. На миг он увидел этого чудовищного вампира — это Тройное божество, разжиревшее за счет тех, кто не смог противостоять ему, ибо любил свою родину, свои прекрасные города, ясные дни в золотом сиянии Солнца и волшебные ночи в голубоватом свете Земли. Ценой собственной жизни они хотели спасти этот мир. Но теперь с этим было покончено.

В последний раз мощный порыв яростного голода обрушился на непоколебимого Смита. Но эти вампиры, эти Трое, которые были Одно, обитавшие некогда, миллионы лет назад, в местах, всеми давно позабытых, не могли сломить неукротимую, первобытную жажду жизни, глубоко сидящую в сознании, во всем существе Смита. И вот наконец последний порыв ярости — она ревела, носясь вокруг него, как алчный вихрь, осознавший свое окончательное поражение. И пустота прекратила существовать.

На миг невыносимый свет ослепил его. Он увидел ночной город силсов, погрузившийся в сон; покрытый зеленой растительностью лунный мир переливался в лучах восходившей Земли. Такой восхитительной, яркой ночи человеку больше нигде не дано увидеть. Огромный шар, плывущий в туманном воздухе, с его континентами, окутанными дымкой, с его перламутровыми морями. Балус Прекрасный спал, утопая в свете Земли, уже высоко поднявшейся над горизонтом. Последние секунды прекрасный лунный мир плыл в чарующем полумраке, мир, с красотой которого не сравнится ни одно другое место во всей Вселенной ни в прошлом, ни в будущем, мир, память о котором останется в сознании этого народа навсегда, где бы он ни жил.

И вдруг — катастрофа. Откуда-то издалека до Смита донесся пронзительный крик, он разрастался, он звучал все громче и громче. Казалось, от этого страшного крика вот-вот лопнут барабанные перепонки, он впивался в мозг, словно острые иголки. И на Балус, на его спящих жителей стал надвигаться кромешный мрак. Высоко поднявшаяся в небе Земля едва мерцала сквозь эту сгущающуюся тьму. С пологих зеленых холмов, пышных лугов и серебристых морей неведомой силой сорвало атмосферу. Длинными, переливающимися в свете Земли потоками покидал воздух планету силсов, которую он только что обволакивал, словно мягким покрывалом. За единый миг уничтожен был этот мир, словно те Трое протянули свои невидимые жадные руки и сорвали атмосферу с лунного шара.

Это было последнее, что видел Смит, потом его сознание погрузилось во тьму. Планета силсов, прекрасная и в своей гибели, этот маленький изумрудный драгоценный камень, ярко сиявший в Солнечной системе, исчез в пустоте — покров жизни был сорван с него, и длинными, развевающимися, сверкающими всеми цветами радуги лентами, постепенно тускнея, он растворился в черной бесконечности космоса.

Тьма накрыла его, и он впал в забытье, а вокруг него была лишь пустота... пустота...