Черные боги, красные сны (Сборник)

Сила эта поддерживала в нем состояние хмельного возбуждения, более опьяняющего, чем вино. То вздымаясь высоко, то ныряя в бездну, он летел сквозь эту звездную ночь и понимал, что способен сам выбирать направление,— хотя каким образом ему это удастся, еще не знал. Но у него было такое чувство, будто он сам распростер в стороны огромные крылья и ловил ими некие течения в пространстве, то паря свободно, как орел, то взмахивая ими, и для него это не составляло никакого труда, он действительно чувствовал себя свободнее, чем птица,— но, с другой стороны, он понимал, что его новое тело не имело никаких крыльев.

Довольно долго он кружил так в бесконечном пространстве, то взлетая, то планируя, следуя потокам этой силы, которая невидимо струилась сквозь тьму, возбужденный пьянящей радостью полета. В этой звездной пустоте для него не было ни верха, ни низа. Он был невесом, развоплощен, он был радостным духом, открытой грудью встречающим потоки, несущие его на несуществующих крыльях. А те точки света, которые усеивали черноту, сгруппировались в гроздья, в длинные косы, в странные созвездия. В отличие от обычных звезд, они казались совсем близкими. Они и на самом деле были рядом, ибо порой он нырял прямо в их рой и выныривал обратно с захватывающим дыхание чувством, будто он только что нырнул в пенистую морскую волну, хотя эти огни были неосязаемы, неощутимы для него. Это живительное, освежающее чувство не имело ничего общего с физическими ощущениями — как не были реальны и те звездные светящиеся точки. Он просто видел их — но не более. Они были подобны отражениям чего-то другого, того, что находится далеко, возможно, в ином измерении, и, хотя он продолжал свой путь прямо сквозь мириады светящихся точек, целые их галактики, он не сдвинул с места ни одной из них. Наоборот, его нынешнее тело проходило сквозь них... или нет, скорее, они проходили сквозь его тело, подобное облаку дыма, и ему оставалось только изумляться и с новыми, свежими силами продолжать свой путь.

Скользя сквозь тьму, он постепенно стал узнавать многие сочетания звездных групп: они казались ему удивительно и мучительно знакомыми. Ну да, многие созвездия он знал раньше: вот перед ним созвездие Ориона, ошибки быть не может, это Орион шагает широким шагом по небу. Он видел пылающее красным светом око Бетельгейзе и холодное голубое свечение Ригеля. А за ними, в бесконечных просторах тьмы, мерцала двойная звезда Сириуса, бело-голубая на черном фоне. Красноватое сияние в самой середине этой широкой полосы из миллионов крохотных звездочек — это, должно быть, Антарес, а эта огромная река — не что иное, как Млечный Путь! Он отклонился немного в сторону против течения, которое поддерживало его в полете, широко расправил свои невидимые крылья, потом сложил их и нырнул прямо в искрящуюся звездную пену этой гигантской галактики, опьяненный ощущением громадности пространства, которое он минует во время полета. Он словно нырнул с огромной высоты и сразу покрыл миллиарды световых лет, и теперь плавно парил, планируя по огромной дуге по Вселенной. Он поискал взглядом крошечное солнце, вокруг которого вращались родные ему планеты, и не смог найти его во всем этом блеске и сиянии, сквозь которое он проносился. Какое пьянящее, какое радостное чувство знать, что твое тело обитает где-то возле одной из таких светящихся точек, столь малой, что ее даже не видно, а здесь, в беспредельной темноте, он беспечно парит, проходя через мириады созвездий, бросая вызов времени, пространству и самой материи. Должно быть, он мчался сквозь некий особый мир, где расстояние и другие величины не измерялись в терминах, которые были ему известны,— и все-таки сквозь тьму этого мира доходили к нему отражения знакомых ему созвездий и галактик.

И он летел, он мчался все дальше и уже больше не видел знакомых звезд, он летел через промежуточное пустое и черное пространство, бездну тьмы, и снова оказался в сверкающей звездами Вселенной, чьи созвездия оставляли странные следы и узоры на черном небе. Вдруг до его сознания дошло, что он здесь не один. Как некие духи, очертания которых смутно вырисовывались на черном фоне, какие-то иные фигуры парили вокруг него, и ныряли в сверкающую звездную пену, и кружили, делая гигантские виражи, их тоже несли течения космической силы.

Наконец он с неудовольствием заметил, что возбуждение его стало стихать. Он стал бороться с силой, которая увлекала его обратно, упорно цепляясь сознанием за это новое для него, пьянящее удовольствие, но видение бледнело, созвездия тускнели и исчезали. Тьма неожиданно, словно занавес, свернулась и исчезла, и, вздрогнув, он снова оказался там, где и был, в странной комнате Джулхи с высокими стенами, у него опять было плотное человеческое тело, а неслыханно красивая Джулхи прижималась к нему, а в голове его опять пел ее волшебный голос.