Черные боги, красные сны (Сборник)

Высокие стены Джори появились перед ними до того, как жизнь проснулась в тишине, залитой полуденным солнцем ушедшего столетия. Затем где-то на одном из бастионов что-то крикнул мужчина, и вскоре под грохот копыт и звон кольчуг по подъемному мосту промчались два всадника. Рука Ярола тут же потянулась к бластеру, а на его лице появилась совершенно невинная улыбка. Венерианин всегда особенно сильно становился похож на ангела Рафаэля, когда его палец ложился на спусковой крючок, обещая смерть врагу. Но Смит сжал его плечо, заставляя повременить.

— Еще рано.

Всадники с опущенными забралами мчались прямо на них. На мгновение Смит испугался, что они их затопчут, и его рука легла на бластер, но те натянули поводья и остановились перед ними, и один из них, чьи глаза метали грозные молнии сквозь щели забрала, угрожающе прорычал:

— Эй, кто вы такие?

— Мы чужестранцы,— ответил Смит, сначала не слишком уверенно, а затем более бегло, когда давно забытый язык начал к нему возвращаться.

— Мало кто приходит в Джори с мирными намерениями,— рявкнул мужчина, поглаживая рукоять меча.— И мы здесь не любим чужаков. Может, у вас есть...— В его глазах, наполовину скрытых забралом, вспыхнул алчный огонь.— Золото? Или драгоценные камни?

— Эго решит ваша леди, приятель.— Голос Смита был таким же холодным, как стального цвета глаза, встретившиеся с глазами воина и таившие в себе невысказанную угрозу.— Отведите нас к ней.

Воин поколебался мгновение, и в глазах, прячущихся за забралом, появилось сомнение. Перед ним стоял незнакомец, пришедший пешком, весь в пыли, без меча, значит, безоружный, мимо такого его товарищи из Джори промчатся по дороге и не заметят. Но глаза были... он никогда не видел таких глаз. А в ледяном, резком голосе слышались уверенность и командные интонации. Воин пожал плечами под своими доспехами и сплюнул на землю сквозь щель в шлеме.

— В подземелье Джори всегда найдется местечко еще для одного мерзавца, если ты не понравишься нашей леди,— сказал он, с философским видом пожав плечами,— Следуй за мной.

Ярол, шедший за ним по подъемному мосту, пробормотал:

— Он говорил на каком-то языке, Нордуэст? Или рычал, точно волк?

— Заткнись,— проворчал Смит.— Я пытаюсь думать. Нам нужно приготовить подходящую историю для этой... амазонки.

Они миновали подъемный мост, прошли под решеткой с острыми прутьями и оказались в зале для пиров с высокими потолками и прокопченными дымом стенами. Моргая в полумраке, Смит посмотрел на стоявший на возвышении помост. Джирел восседала во главе огромного Т-образного стола. Ее красные губы блестели от жира, стекавшего с бараньей ноги, с которой она откусывала сочное мясо, ослепительные рыжие волосы, точно пламя, окутывали плечи.

Она посмотрела Смиту в глаза — ясные, бесцветные и холодные, как сталь, и желтые глаза Джори встретились с ними, и возникла вспышка, словно скрестились два клинка. Довольно долго оба молчали, и в их безмолвных взглядах читались сила и неистовство. К Смиту подскочил громадный мастиф — клыки оскалены, из горла рвется яростный рык. Смит, не глядя, нащупал его голову, пес мгновение обнюхивал его руку, а затем позволил ей зарыться в его мех. И тогда Джирел нарушила молчание.

— Тигр... ко мне!

У нее оказался сильный и неожиданно глубокий голос, словно ее переполняли чувства, в которых она не хотела признаваться. Мастиф вернулся к ее стулу и лег на пол, где занялся обглоданной костью. Однако Джирел по-прежнему смотрела в глаза Смиту, и ее щеки начала заливать краска.

— Пьер... Вуазен,— сказала она.— Кто это?

— Я принес вам известие о сокровище,— проговорил Смит прежде, чем они успели ответить,— Меня зовут Смит, и я пришел из... очень далекой страны.

— Смиит,— пробормотала она.— Смиит... И что за сокровище?

— Я буду говорить о нем только с вами,— осторожно ответил он,— Мне известно про золото и драгоценности, которые охраняют воры, но сокровища легко у них отнять. А как мне кажется, жители Джори в этом настоящие мастера.

— C’est vrai[7]. Благодаря удаче, которую нам дарит Звездный камень...— Она замотала и вытерла губы тыльной стороной узкой ладони,— Ты мне врешь? Ты так странно одет, так диковинно говоришь на нашем языке... До сих пор мне удавалось увидеть обман в глазах того, кто пытался накормить меня ложью. Но ты...

Неожиданно и так быстро, что Смит невольно заморгал, она вскочила на одно колено на стол, и в ее руке появился тонкий кинжал, острие которого она прижала к обнаженному смуглому горлу Смита, как раз в том месте, где под загорелой кожей бился пульс. Он наблюдал за ней совершенно спокойно, холодно, даже не вздрогнув.

— Я не могу прочитать твои глаза, Смиит... Смиит... Но если ты мне лжешь...— Острие кинжала проткнуло жесткую кожу.— Если ты лжешь, ты отправишься в подземелье, где я сдеру с тебя кожу — заживо. Ты понял?

Кинжал вернулся на свое место. Что-то мокрое и липкое стекало по шее Нордуэста под кожаным воротником. Кинжал оказался таким острым, что Смит даже не почувствовал, как он вошел в его плоть.